замечал этих посещений.

В лазарет сквозь плохо пригнанные стекла окон метелью забивало снег, и он крошечными сугробами собирался возле рам.

Потом Меченый умер.

Ранний зимний сумрак окутывал площадь синей дымкой. Млый вышел из лазарета и закашлялся, отвыкшие от свежего воздуха легкие покалывало. Площадь была пуста. Лишь в здании штаба горел свет на третьем этаже, и Млый без труда определил, что освещено окно Евгения. По стеклу пробегали тени, словно в кабинете находилось множество народа и вся эта толпа не сидела на месте, а беспрестанно двигалась. Он собрался войти в штаб, когда его окликнули.

Павлу было некогда. Он бежал мимо, направляясь к библиотеке, но все же чуть замедлил шаг.

— Ты нам поможешь? — крикнул он, поправляя подсумок. — Мы натянули через все улицы колючую проволоку. Килоты запутываются в ней и тогда их легко добить.

— Отличная тактика, — безразлично сказал Млый.

— С проволокой значительно легче, — обиделся Павел. — Сначала они вообще перли, как на параде. Мы шпиговали их пулями, как дичь салом, но они все равно шли. А в рукопашной килотам нет равных.

— Еще бы, они не чувствуют боли. Но воевать с ними, все равно что чистить дорогу в снегопад. Отшельники всегда найдут способ поставить новых бойцов.

— Это-то и страшно, — забыв о спешке, Павел остановился. — Ты знаешь, мы уже бились с нашими. С прежними нашими, — поправился он. — Не могу передать это чувство. Еще вчера сидел с ним за баррикадой плечом к плечу, а сегодня он бросается на тебя из-за укрытия, и он уже — не человек. Все время думаю, а вдруг и со мной случится такое.

Павел потоптался на месте, но не дождавшись от Млыя дальнейших объяснений, обреченно махнул рукой и побежал к площади. Млый проводил взглядом его тощую фигуру, теряющуюся в сумерках.

До кабинета Евгения он так и не дошел. Навстречу ему по лестнице повалили командиры взводов, сверху их подгонял голос Евгения.

— Уводите людей с улиц! Под телецентром есть командный бункер и много коммуникаций. Иначе потеряем всех!

Млый вспомнил об Ольге.

Перепрыгивая через три ступени и стукаясь мечом о стены, он одолел подъем до радиорубки — Ольга встретила его в коридоре.

— Так греметь можешь только ты, — Ольга вернулась с Млыем в рубку. — Не знаю, что делать. Я хочу оставить работать маячок, вдруг больше мы не попадем сюда.

— Оставь, — разрешил Млый. — Но все же поторапливайся. Евгений отдал приказ уходить с улиц в бункер. Кстати, ты там бывала?

— И не один раз. Бункер хорошо оборудован, вместе с подсобными помещениями может вместить тысячи полторы человек. Есть запас еды. Кроме того, Поспелов оборудовал его биосинтезатором пищи.

— Ладно, пойдем.

Теперь площадь была полна народа. С боевых позиций отходили дисциплинированно, оставляя пикеты, натягивая поперек улиц колючую проволоку. Млый оставил Ольгу около входа в бункер, взяв слово, что она на площадь больше не выйдет, а сам пошел разыскивать Бруно.

Куртка на Бруно была разорвана от плеча до пояса, берет потерян, взгляд выглядел диким. Он озирался по сторонам с выражением недоумения и ужаса одновременно. Из расстегнутой кобуры торчала рукоятка пистолета.

— Может, мне стоит помочь прикрытию? — спросил Млый.

— Там пока справятся и без тебя, — тихо ответил Бруно и вдруг заорал: — Да поджигайте же быстрее!

Превратив переулок в огненный коридор, вспыхнула на земле какая-то горючая жидкость.

— Мы же все здесь сожжем!

— А что еще остается делать! Килоты прут. Седого разорвали на части, голову перекинули к нам из-за баррикады. Мы потеряли две сотни человек — лучших наших бойцов.

— Ты не пытался связаться с Отшельниками?

— Чего? — Бруно уставился на Млыя с ненавистью. — С этими гадами?

— Сражаетесь же вы с килотами.

— Если бы я добрался до Отшельников, то задушил бы голыми руками. Но их здесь нет. Прячутся, сволочи!