Загнав в салон пассажиров и Катерину, Бекеш забросил туда же пленника, словно куль с картошкой, и взглянул в сторону «УАЗа». Парни уже бежали к нему, неся в руках два карабина Мосина, «СВТ» и «АКМ». Ну еще у каждого в руках были ремни с подсумками, четыре вещмешка и три цинка с патронами. Изрядно нагрузились, чего уж там. Хорошо, хоть нести недалеко.

– Беркут, за руль. Остановишься за мостом, напротив стелы.

– Ясно.

– Рысь, в салон.

– Есть.

Ага. Отпустило вроде паренька. Сообразил, что едва не наворотил дел. Вот и ладушки. Пропустил его в салон – и сам следом. «Шишига» рыкнула движком, скрежетнула включаемой передачей (нервничает Беркут, нервничает) и наконец сорвалась с места. Подпрыгнула пару раз на ухабах и сбавила ход, завиляв, в поисках более или менее ровной дороги.

Вот теперь пора. Бекеш осмотрел раненого. Н-да. Того сейчас корячит от боли. Обычный экспресс-допрос в полевых условиях тут не поможет. А если просто спросить?

– Кто вы и что тут делали? Слышишь меня?

Молчит. Бекеш посмотрел на Рысь, мол, переведи. Но пленный быстро разрешил сомнения, избавив от необходимости играть в испорченный телефон. Хуже нет, чем разговаривать с помощью переводчика.

– Г-гяур, готовься к смерти. Наши воины будут вас резать.

– Вот молодец. По-русски разумеешь. Так кто вы и что тут делали? – искренне обрадовался Бекеш.

– Тьфу, – презрительно плюнул горец.

Смотри-ка, его реально ломает от боли, а он держится молодцом. На вид лет тридцать. Но явно не из богатеев. Черкеска старая, поношенная, заметна аккуратная штопка. У этого все что есть, это его мужская гордость, и он будет за нее держаться, словно как утопающий за соломинку. А значит, и пытку он выдержит, сколько ни пытай. Пусть вокруг нет соплеменников, зато есть враги, чем не зрители. А на миру, как говорится, известно, и смерть красна. Хм. А еще…

Не имея возможности стянуть с него штаны, из-за наложенных жгутов, Бекеш взрезал их и обнажил мужское достоинство пленника. У того от подобного маневра аж глаза на лоб полезли, и он с ужасом уставился на причинное место. Бекеш без намека на брезгливость ухватил горца за мошонку и изобразил самую радушную улыбку, на какую только был способен.

– Слушай сюда, воин гор. Либо ты нормально отвечаешь на мои вопросы и умираешь, как настоящий мужчина. Либо я тебе сейчас отрежу яйца, а потом сделаю женщиной. Сначала я, а следом все мои люди. Нас немного, всего лишь три десятка дружинников, ну еще других мужчин наберется человек двадцать. Так что ты от этого не умрешь. Напротив, будешь жить, весело повизгивая и виляя раздолбанной задницей. А ноги я тебе вылечу, не сомневайся, я хороший хирург. Самый лучший на Кавказе, ручаюсь. Молчишь? Ладно. Это твой выбор.

Нож с тихим шелестом выскользнул из ножен. Бекеш поиграл блестящим лезвием, любуясь игрой света, а потом резко опустил вниз, поудобнее прихватив хозяйство горца. Мгновение – и холодное лезвие коснулось натянутой кожи, слегка взрезав ее и пустив каплю крови.

– Не-э-эт! – еще больше выпучив глаза, заголосил горец, похоже, вообще позабыв о боли.

– Говори, сука! – игнорируя возмущенный взгляд Катерины, прорычал Бекеш.

– Мы из аула Агабек. Узнали о том, что здесь живут удачливые мародеры, – взахлеб начал тараторить пленник. – Бек решил отправиться в поход и взять богатую добычу. Нам сказали, что ее здесь много. А еще сказали, что в пустоши нет заразы, потому что мародеры тут живут давно и до сих пор не заболели и не умерли.

– Кто сказал?

– Староста сказал. Из села, здесь рядом. Сам пришел к Беку и все рассказал.

– Сколько вас отправилось в поход?

– Сто воинов.

– Вы шли передовым дозором?

– Да.

– Сообщить по рации о том, что заметили машину, успели?

– Да.

– Минометы есть?

– Нет.

– Броня? Ну?! – Бекеш слегка надавил на нож, чтобы пленный не расслаблялся.