кимоно» и тихо радуясь, что он мужчина, — раздел по надеванию женского был в четыре раза длиннее.
Затянув оби[5] и расправив хаори,[6] Роджер покрутился перед зеркалом, критически хмурясь. В музее и на старинных гравюрах одежда предков нравилась ему куда больше, чем на себе, а ведь в ней придется весь вечер разгуливать по городу, делая вид, что это все остальные жители ошиблись с одеждой!
К сожалению, флайер на «Сигурэ» был только один, и на нем улетела команда. Роджер не сомневался, что она охотно задержалась бы и помогла ему собраться, а потом подбросила до места, но слишком хорошо понимал,
охотно. Поэтому первой невольной жертвой старинной японской моды стал пилот таксофлайера. Он, правда, ничего не говорил, но так выразительно косился на сидящего рядом пассажира, что Роджер не выдержал первым.
—
Какие-то проблемы? — осведомился он голосом вежливого, но в гневе страшного человека.
—
Не-а… — Таксист поспешно уставился вперед и лишь минуту спустя как бы между прочим спросил: — Что, на карнавал собрались?
—
Нет. — Роджер выразительно положил руку на то место, где обычно висела кобура с бластером, и со значением сообщил: — Спецоперация.
—
А-а-а! — уважительно протянул таксист и с расспросами больше не приставал. Но все равно украдкой скашивал глаза, видимо, прикидывая, как бравый спецагент будет выковыривать оружие из этого кокона пестрых тряпок.
На самом деле бластер Роджер, разумеется, с собой не брал — в общественные места с ним не пустят. Только видеофон, полицейский жетон и ветку белой орхидеи, изображающей сакуру, для которой, увы, нынче был не сезон, не та эпоха и вообще не та планета.
Встреча была назначена у входа в недавно открывшийся парк японской культуры. Роджер там еще не был, только рекламу краем глаза видел, и решил совместить одно прекрасное с другим.
—
Высадите меня вон там, подальше от входа, — попросил он, указывая на малолюдный уголок сквера перед парком.
Таксист понимающе кивнул и, проникшись важностью задания, опустил флайер даже не за кустами, а прямо в их кольце. Получив плату по счетчику и еще пару единиц сверху за секретность, улетать он не спешил — выключил фары, опустил стекло и, выкопав из бардачка плитку шоколада, стал шуршать оберткой, как в предвкушении интересного фильма.
Пришлось насупить брови, сказать «хм!» и повторить жест с нащупыванием «кобуры».
Таксист лихорадочно запихал надкушенную шоколадку обратно в бардачок и умчался «по вызову», а Роджер со вздохом принялся продираться сквозь густые колючие ветки.
—
Объект обнаружен! — сообщил Ланс, сорвав Роджеру эффектное появление с тыла.
При виде потомка самураев, вооруженного «сакурой», у Полины что-то екнуло в животе (теоретически полагалось в груди, но, видимо, сердце не стало мелочиться и прямиком рухнуло в брюшную полость), подкосились колени и захотелось провалиться сквозь землю. О нет, Роджер был безоговорочно прекрасен, несмотря на короткую стрижку и выглядывающие из-под края кимоно армейские ботинки, а поцарапанный нос лишь добавлял ему мужественности! Вот только на самой Полине была простая футболка, джинсы и кроссовки, потому что приглашение звучало как «погуляем по парку и где-нибудь посидим», и девушка наивно предполагала, что сидеть планируется в том же парке на лавочке, к чему и подготовилась. Даже кофточку набрасывать не стала, чтобы в случае прохладного вечера у Роджера была возможность отдать даме свой китель и героически замерзнуть вместо нее.
С трудом поборов порыв нырнуть обратно во флайер, мухой метнуться на корабль, лихорадочно переодеться во что-нибудь более подходящее к случаю и вернуться в полной кимоноготовности, Полина кое-как сумела выдавить из себя улыбку и обменяться с Роджером неловкими целомудренными поцелуями в щеку. На большее девушка не осмелилась из-за внезапно нахлынувшей робости, а Роджер — из-за Ланса. Киборг, правда, стоял чуть поодаль, возле флайера, и молчал, но как-то уж больно неодобрительно. Хотя с чего бы это? Пути «Сигурэ» и «Космического мозгоеда» частенько (и не так уж случайно) пересекались, космолетчики ходили друг к другу в гости, и Ланс вел себя вполне нормально, сидел за столом вместе со всеми и даже как-то нарисовал Петровича, Джилл с восторженным писком выпросила этот листок на память. Видимо, Ланс просто чересчур
Вы читаете Космоолухи: до, между, после
