До самого рассвета Влада не спала, просидев у окна На крыше поезда до утра сидела одна из фурий, и ее сгорбленный тощий силуэт был ясно виден, когда тень вагон пробегала мимо ярких фонарей. В темном небе Владе мерещились сполохи света, слишком далекие и неясные чтобы вызвать тревогу. К восьми утра фурия все-таки исчезла, небо расчистилось и посветлело, лишь на горизонт оставив далекие полосы темных туч… За окном замелькали деревенские домишки за пестрыми заборами, по том они сменились домами-муравейниками спальны районов и унылыми на вид промзонами – поезд въехал Питер и медленно полз к Московскому вокзалу…

Дашуля, проснувшись, не сказала ни слова – только с ненавистью оглядела позеленевшие от мха стены купе, а Эдик и «свита» проснулись с головной болью. Когда поезд прибыл на вокзал и, дернувшись, встал, с потолка купе вдруг полилась вода, хотя снаружи не было ничего похожего на дождь. Выскакивать пришлось бегом, пока на голову не свалилось ничего похуже, и Влада вздохнула с облегчением, когда оказалась на перроне в обнимку со своей сумкой.

Питерское раннее утро было солнечным и холодным, и на перроне сразу можно было отличить нечисть от людей, наблюдая, у кого идет пар от дыхания изо рта, а у кого – нет.

Хотя темных пассажиров почти не было: только пара семей упырей с кикиморами припозднились со своим бегством из Москвы, и теперь шумно рассказывали окружившим их родичам, как боялись ехать в поезде и как не спали всю ночь.

Впрочем, люди на нечисть никакого внимания не обращали – все спешили, спешили, звонили куда-то и тащили за собой чемоданы и тяжелые сумки.

Ливченко зевал, Ацкий кутался в занавеску, морщась от солнца, а Дашуля с Эдиком топтались поблизости, раздраженно поглядывая по сторонам. Видимо, Даша надеялась, что Алекс все-таки появится на перроне, и высматривала его среди встречающих.

Но ни Герки, ни Алекса на перроне не было, – зато вокруг Дашули и Эдика образовалась странная на вид компания: очень серьезные на вид приземистые фигуры в пальто. Догадаться, что это домовые, можно было по особенным острым чертам лица, да оттенку глаз – фиолетовому, который у людей практически не встречается.

Все домовые переводили взгляд с Влады на Дашулю и обратно, и на их лицах отражалось сомнение. Медальон Влады был скрыт от глаз воротом свитера, к тому же рядом с ней стояли Ацкий и Диня, чей вид вызвал бы сомнения у кого угодно. Зато Ивлева красовалась в красном пальто и вся была увешана украшениями в вампирском стиле.

– А до дворца Темнейшего далеко? – в конце концов громко выдала недовольным тоном Дашуля.

Это решило сомнения домовых в ее пользу: все дружно отвернулись от Влады и ринулись к Ивлевой, обступив ее и Эдика плотным кольцом. Такой поворот заставил Ливченко проснуться, оценить обстановку и возмутиться.

– Почему это кто-то другой поедет во дворец, если моя хозяйка – будущая невеста наследника Темнейшего?! – намеренно громко пискнул Диня.

Мгновенно сориентировавшись, встречающие ринулись обратно.

– Мы обознались, примите наши глубочайшие извинения! – затараторил самый важный из них, в длинном сером пальто. – Мы, местные домовые, мечтали вас встретить в Петербурге первыми!

– Зачем? – растерялась Влада, и в ответ тот церемонно склонил голову, изобразив поклон.

– Нам стало известно, что вы являетесь избранницей наследника Темнейшего, – вкрадчиво продолжал домовой. – И мы хотели бы умолять вас нижайше… об одолжении.

– Что за одолжение? – ошарашенно спросила Влада, потому что так церемонно и важно к ней еще никто не обращался. И уж тем более – никто и никогда ей не кланялся.

– Сейчас очень много московских домовых переезжает в Петербург, и они занимают зловоротни, которые наши домовые кланы охраняли столетиями, – подчеркивая слово «наши», произнес домовой. – Ведут себя нагло, теснят нас. Большая просьба урезонить их. Вот здесь все изложено, просим вас передать это Темнейшему наследнику, – домовой протянул Владе конверт.

– Я… передам… – Влада, взяв конверт, покосилась на Диню, но тому хватило ума не открывать рот: домовой вовремя вспомнил, что он и сам местный. Диня ревниво осмотрел стоящие на перроне щеголеватые, но низкорослые фигуры и все-таки не удержался:

– А за то, что мы ехали в помойке, кто извиняться будет?! – завопил Диня. – Да я накатаю такую телегу в Темный Департамент, что размажут кого надо тонким слоем! Нам на голову вода лилась! А по стенам плесень! А за окном фурии!! Кто отвечать будет?!