Я попробовал подсечь ногой лодыжку парня с дубинкой, но тот легко уклонился и навалился сверху, прижимая к полу. Его напарник воспользовался шприцем, и белые стены немедленно закрутились, сливаясь в калейдоскоп безумных видений.

Резкие удары по почкам я почувствовал, уже проваливаясь в забытье.

– Сволочь! – выругался кто-то из санитаров, но могло и почудиться.

К этому времени вокруг меня уже раскинулась белая бездна, я парил в ней, парил и парил. Я стал центром мироздания. Был только я, все остальное потеряло всякое значение. Чертов морфий…

А потом меня потянуло куда-то вниз, и я рухнул к земле, словно повторяя свой давний прыжок из горящего дирижабля. Только теперь я несся, стремительно набирая скорость вплоть до самого конца, а удар оказался столь силен, что комья спекшейся земли разлетелись на сотни метров по выжженной огненным ливнем степи.

– Снова ты! – раздался безликий голос в моей голове.

Я неожиданно легко выбрался из огромной воронки, огляделся и увидел неподалеку знакомый белый силуэт.

– Как ты это делаешь? – последовал новый вопрос. – Как забираешься в мои сны?

– Это мой сон, – возразил я, с некоторой оторопью вступая в спор с собственным подсознанием.

– Вовсе нет, – возразил силуэт, повел бесплотной рукой, и в тот же миг сквозь корку спекшейся земли начала пробиваться молодая трава.

Не успел я и глазом моргнуть, как вокруг раскинулся зеленый луг.

– Это мой сон, – сказал силуэт, но я лишь покачал головой.

Трава почернела, цветы засохли, деревья зашуршали ломкими листьями.

Наступила ночь.

Теперь мы стояли в проклятом саду моего фамильного особняка, и единственным светлым пятном в округе был чуждый этому видению силуэт моего неведомого собеседника.

– Дьявольщина! – присвистнул он.

И столько прозвучало в его голосе удивления, что я не удержался и спросил:

– Кто ты?

– Сновидец, – последовал быстрый ответ. – А кто, черт побери, ты такой?

Я рассмеялся. Происходящее меня забавляло.

Морфий и воображение сиятельного – убойное сочетание.

– Хозяин этого сна, – ответил я, желая позлить собеседника.

– Нет! – отказался поверить тот в это заявление. – Я могу входить лишь в сны знакомых людей!

– Значит, мы знакомы, только и всего.

Силуэт ничего не ответил, прикоснулся к ветке мертвого дерева и черный лист в его пальцах моментально налился молодой зеленью.

– Знакомы? – медленно проговорил Сновидец. – Это невозможно. У меня не столь широкий круг общения, и я знаю все их кошмары наперечет.

Я оглядел воссозданный воображением сад и усмехнулся.

– А это не кошмар. Знаешь такое слово: «ностальгия»?

– Да, здесь слишком спокойно для кошмара, – признал силуэт. – И я больше не чувствую боли. Мне легко. Ничего не болит. Удивительно…

– Это все морфий, – сообщил я, наблюдая за тем, как в черном небе начинают расцветать всполохи далеких зарниц.

– Наркотики разрушают мозг, это чистое зло. Но иной раз боль бывает просто невыносима. Я буду иногда приходить в твои сны, хорошо?

– Приходить? – переспросил я, и вдруг ответы собеседника, будто кусочки мозаики, сложились в единое полотно. – Ты сиятельный?! – охнул я. – Ходить по сновидениям – твой талант?

– А ты догадлив! – рассмеялся Сновидец.

– Проклятье! – выдохнул я, не в силах поверить в собственную удачу, но прежде чем успел попросить об одолжении, на сад налетел стремительный вихрь. Он сорвал с деревьев черные листья, закрутил их вокруг меня ворохом электрических разрядов, и сон стал рассыпаться на отдельные куски.

– Нет, постой! – крикнул я, но меня уже вышвырнуло прочь.

Начался сеанс электротерапии.