документов.

Что облавы непременно последуют, я нисколько не сомневался и потому, когда кто-то ухватил сзади за руку, крутнулся на месте излишне резко и лишь в самый последний момент успел сдержать удар уже приподнятого локтя. За спиной оказался вовсе не излишне ретивый констебль, а Елизавета-Мария, суккуб.

– Ты здесь что делаешь? – опешил я от удивления.

Елизавета-Мария принялась что-то быстро говорить, но для меня она лишь беззвучно открывала рот. Слух так и не восстановился, в ушах стоял сплошной звон.

– Не слышу! – сказал я ей и немедленно заработал увесистую затрещину.

– Так лучше? – спросила суккуб.

Спросила – и я прекрасно разобрал ее слова. После хлесткой пощечины в голове что-то щелкнуло, и меня вмиг окружила ужасная какофония. Кто-то кричал, кто-то плакал навзрыд, выл и скулил. Неподалеку надрывался колокол пожарной команды, пронзительно свистели полицейские, неразборчиво хрипела тарелка уличного громкоговорителя, и действительность враз перестала казаться жуткой кинохроникой.

Все это происходило здесь и сейчас. И происходило со мной!

Я немедленно ухватил Елизавету-Марию за руку и потащил ее с площади.

– Да подожди ты! – возмутилась суккуб. Ноздри ее азартно раздувались, а кончик языка то и дело пробегал по тонким бледным губам. Человеческие страдания привлекали ее демоническую натуру, и наблюдать за этим было попросту неприятно.

Поэтому я не стал ничего слушать и буквально поволок за собой суккуба, которая вновь вырядилась не слишком подобающим для приличной дамы образом. Нет, блуза и велосипедные штаны-блумеры нареканий не вызывали, но красная косынка и рыжая кожаная куртка смотрелись предельно провокационно.

– Да куда ты меня тащишь?! – возмутилась Елизавета-Мария уже в переулке. – Я оставила коляску на другой стороне площади!

– Не кричи! – потребовал я. – Меня один раз уже сегодня контузило!

– Оно и видно!

– Как ты меня нашла?

– Это было несложно. Мы ведь связаны с тобой, не забыл?

Я несколько раз глубоко вздохнул, отошел с тротуара, по которому то и дело пробегали перепуганные горожане, к стене дома и спросил:

– Что тебе надо?

– Лилиану увезли полицейские! – объявила Елизавета-Мария, и у меня сердце от ужаса остановилось.

Просто взяло и остановилось. Душу пронзил страх, звуки вновь смолкли, а мир посерел. На мгновение показалось, будто я умер, а возможно, я и в самом деле умер, но через растянувшийся на целую вечность миг сердце забилось снова, только уже четче, резче, злей.

Пульс болезненными ударами начал отдаваться в висках, за глазами растеклась невыносимая ломота. Я поднял взгляд на Елизавету-Марию, та невольно попятилась назад.

– Когда? – прохрипел я. – Когда это случилось?

– Около часа назад, – сообщила Елизавета-Мария. – Она только вернулась от родителей.

Дьявол!

Я со всей силы саданул себя кулаком по ладони.

Дьявол! Дьявол! Дьявол!

Ну что мне стоило позвонить и предупредить ее? Почему я даже не подумал об этом?

– Лео! – дернула меня за рукав суккуб. – Лео, успокойся!

Но я не мог успокоиться. Сейчас я мог думать лишь о Лилиане. Из Ньютон-Маркта мне ее не вытащить, но задержание наверняка устроил Бастиан Моран, он мог отвести ее куда угодно. Возможно, еще есть шанс…

– Лео! – рявкнула рассвирепевшая Елизавета-Мария. – Тебе передали записку!

– Что?

– Полицейские передали тебе записку! Вот, смотри!

Трясущимися руками я развернул помятый листок, на нем оказался записан телефонный номер. Телефонный номер – и больше ничего.