– Не балуй тут, травы не трогай.

По стенам висели пучки трав на деревянных гвоздиках, пахло от них запахом незнакомым. На сытый желудок Первушу в сон потянуло. Влез на печь, угрелся и уснул. Как хлопнула дверь за Колядой, уже не слышал.

Отшельник вышел на опушку. Снежок хотя и редкий, а деревню рассмотреть не удается. Да еще и ветер колючий слезу из глаз давит. Обернулся Коляда – нет ли поблизости кого. Сзади деревья голые, впереди целина снежная, ослепительно-белая, до рези в глазах.

Присел, крутанулся, руки в стороны растопырив, сбив снежную пыль с елки, обернулся филином. Птица большей частью ночная, но и днем иногда увидеть можно. Большая, глаза круглые, а летает бесшумно, не то что голуби бестолковые, крыльями хлопают, внимание привлекают. Взлетел филин тяжело: с земли все-таки, не с ветки вспорхнуть. Да и к деревне полетел, набирая высоту.

Неприглядная картина открылась. Трупы – людей и домашнего скота – на дороге, возле изб. И ни одного живого, только мертвая тишина. От татар даже следа конского нет, снегом замело. Поднялся филин выше, направился к другим деревням, что по соседству. В Бродах, что на реке стояла, картина не лучше. Трупы, одна изба сгорела, еще дымком курится. Поодаль и левее Долгушиха. Название получила, потому как единственная улица вдоль речки шла, деревня длинная, долгая вышла. Избы целы, трупов нет. Стало быть – заметили пожар в соседней деревне, укрылись люди в лесу, уведя скот. Свиней с собой не брали, басурмане в пищу их не употребляли, вера магометанская не позволяла. А вот коров и лошадей вели, зачастую успевая запрячь в сани, на которых вся скудная поклажа и детвора. Тем и спасались.

Коляда даже крыльями не двигал, расправил, парил под порывами ветра. Сделал круг над лесом. Вон люди, живые все, коровы и лошади жуют сено, что в санях для подстилки лежало.

Но отшельника интересовало – где татары? Затаились в предвкушении нового нападения или ушли? Добыча-то с разоренных деревень не велика. Развернулся, набрал высоту. Зрение у филина великолепное, как у всех ночных охотников, и слух отменный. Пролетел над опустевшими деревнями, к полуденной стороне направился. Грунтовая дорога снегом занесена. Версту под собой оставил, пять, десять, а следов нет. Тревожно ему стало. Развернулся в закатную сторону. Там Рязань, город крупный, с крепкими бревенчатыми стенами, с ратниками княжескими. А в лихую годину рязанские мужики все, как один, на защиту своих земель вставали. Опять же, сомнение берет. Татарский отряд не велик, на город напасть не осмелится. Ноги оттуда можно не унести. Однако же – отрядец сей может быть частью крупного.

Опа! Кое-где следы полузаметенные конские увидел Коляда. Поторапливаться стал. А еще верст через десять, в Кабаньей балке, татар увидел. Сначала дымок узрел, а потом и самих басурман. Костры развели в низине, со стороны смотреть – и не видно. Греются у костров, в котлах походных говядину варят да кур. Для татарина мясо – главная еда, да чем жирнее, тем лучше, зимой не так мерзнешь.

Прикинул Коляда – сотни три степняков. Это уже серьезно. Предупредить рязанцев надо, благо застава порубежная недалеко. Летом-то, почитай, у каждого брода стоят, а зимой числом поменее на шляхах накатанных.

Заставу обнаружил верст через десять, пролетел мимо, опустился на дорогу в пустынном месте, обернулся из филина в прежнее обличье, к заставе направился. Приметили его, дружинник с коротким копьем-сулицей на дороге встал.

– День добрый, молодец! – поприветствовал его Коляда.

– И тебе исполать, прохожий.

– Татары числом три сотни впереди стоят, из Дикого поля пришли. Две деревни порушили, людей живота лишили. Передал бы ты своему десятнику: в Рязань скакать надо, князя известить.

– Да ну?! Сейчас все десятнику повторишь.

Дружинник на заставную избу побежал. Неуклюже, поскольку под широким тулупчиком броня латная, тяжелая. Как скрылся он, Коляда присел, крутанулся, филином обратился. Его дело – весть грозную передать, а уж дружинники сами решать должны. К князю скакать либо вылазку делать, самим убедиться. Только вылазка дорого обойдется. Не любят себя татары раньше времени обнаруживать. Дружинников стрелами калеными посекут, и вся недолга.

Первуша, пока Коляда отсутствовал, выспался. Чего в чужой избе бока отлеживать? Решил сбегать к деревне. Жилет меховой у двери висит, заместо зипуна будет. И заблудиться невозможно, по следам Коляды пойдет. Что-то долго чудной старик не возвращается. Оделся, опоясался веревкой пеньковой, что обочь двери висела, вышел из избы и попятился. В десяти шагах перед избой, прямо на следах от валенок Коляды, волк сидит. Огромный, серый, глаза зеленцой отливают. Оторопь Первушу взяла. Из избы выйти – зверь набросится. Лучше отступить. Прикрыл дверь, притих, в щелку посмотрел – нет волка. Пропал! И следов от волчьих лап нет, как будто причудилось ему. Но рисковать больше не стал. Разделся, на теплую печь залез. Случайно волк к жилью Коляды