журналисты!
— А-а-а… это так необходимо?
— Простите, но как тогда вы собираетесь продавать свою книгу? Я связался с одним из крупнейших западных издательств, — на стол легла визитная карточка директора упомянутого издательства, — с которым имею давние и хорошие отношения. Они проявили к вам определённый интерес! Более того, там готовы выкупить ваши авторские права у «Ям Паблишинг»! Но никто не купит стихи неизвестного автора из России… увы…
Кляйн отпил кофе и поставил чашечку на стол.
— Были бы вы местный, и пользовались хоть какой-то известностью на книжном рынке — всё пошло бы гораздо легче. А в данном случае, без солидной пиар-компании обойтись невозможно. Мне стоило немалых трудов уговорить герра Холберта, вложить в это предприятие деньги. Мы же не можем работать от вашего имени, не показывая широкой публике самого автора? Вы и сами должны сделать хоть что-нибудь!
Олег в смятении оглянулся по сторонам, словно ища поддержки.
— Но… нам запрещено общение с иностранцами! Я даже специальную подписку давал! А уж выехать за границу…
Франц допил кофе, положил на стол тысячную купюру и встал.
— Простите, герр Демишин — я законопослушный человек. Менее всего я хотел бы иметь неприятности от вашей тайной полиции. Вы должны были сразу сказать мне об этой… подписке, так? Таким образом, мы с вами избежали бы возможных осложнений в будущем. Я рассчитываю ещё не раз приехать в Москву, и мне очень не хотелось бы, чтобы эти рабочие поездки прекратились из-за таких вот… случайных связей. До свидания!
А вот встреча с Лерочкой, на сей раз, протекала куда как более драматично. Против обыкновения, дружелюбный немец сегодня был сух и немногословен.
— Твой протеже оказался на редкость недальновидным и ограниченным человеком. Мало того, что я потратил на него столько времени, так он ещё и умолчал о том, что обязан докладывать о своих контактах в КГБ!
— КГБ уже давно нет!
— Да, какая разница, как именно называется ваша тайная полиция! Он, оказывается, гехаймтреггер…э-э-э… секретоноситель! И не имеет права встречаться с иностранцами! А я, в подобной обстановке, теперь выгляжу, как шпион! Спасибо тебе, дорогая, теперь о моих поездках в Москву можно будет надолго забыть!
Под ногами у девушки дрогнул пол. Или это ноги подкосились?
Радужные мечты о красивой жизни рассыпались в прах. Сидеть в этой постылой Москве, и выслушивать бредни нищего графомана? Ей, которая достойна лучшей жизни?! И всё из-за каких-то там замшелых инструкций и предписаний, написанных ещё при царе Горохе?
— Франц… он, что, отказался ехать?
— Представь себе! Как только я сказал ему, что придется выступать перед журналистами, давать интервью — он, как улитка, спрятался в свою раковину и втянул рожки! Инструкция у него, надо же! А где он был раньше, о чём думал? Я договорился о выкупе прав на его книгу, пробил издание… — немец махнул рукой и отвернулся.
— Постой… А как же я?
— Извини… — Франц развёл руками. — Но ведь поездка по туристической визе тебя не устроит же? А получить вид на жительство ты можешь только как его жена — и никак иначе! Только в том случае, если он сам его получит. А, раз он не хочет ехать… Что я могу сделать?
— Ну, я с ним поговорю!
Кляйн саркастически ухмыльнулся.
— Ну-ну… попробуй… А сейчас мне пора, надо срочно заканчивать дела. Не хочу, чтобы ваша полиция прервала мою работу на самом интересном месте.
— Мы ещё увидимся?
— Вряд ли… Моя поездка заканчивается раньше времени и не по моему желанию! Благодари своего мужа!
Надо ли говорить о том, что, вернувшись домой, Олег встретил там крайне нелюбезный приём от красавицы-жены? Сказать, что он был холодным, нельзя — напротив, температура являлась весьма и весьма горячей! Только что занавески не дымились…
А всевозможная кухонная утварь, летающая по кухне, только добавляла в общую картину колорита. И украшала разговор звуковыми эффектами.
Он в этот вечер узнал о себе и своём характере много нового и неожиданного. Ему было доходчиво объяснено, что никаких
