Кстати, военнопленных они не возвращали и не обменивали, поэтому наши солдаты дрались до последнего вздоха, не желая остаток жизни провести чьим-то бесправным рабом.

Всего пара десятков кадров с видами на рынок рабов и общими планами знатных ортов. Эти кадры не были документальными, скорее, достоверно воссозданные картины по воспоминаниям тех счастливчиков, которым удалось спастись благодаря счастливому случаю. Один из наших крейсеров слишком близко проходил вдоль границы, где в этот момент заметили корабль ортов. Не военный.

Проявив неслыханную дерзость, команда крейсера захватила судно, обнаружив на его борту не только хозяина и десяток охранников, но и два десятка рабов-людей. В фильме опустили момент, как военные поступили с мирным судном, но сомневаюсь, что просто так отпустили восвояси. Если не убили, то наверняка воспользовались как заложниками.

Хотя кто их знает, этих военных.

На этом немногочисленные данные по ортам можно было считать исчерпанными.

Понимая, что лучше уж мне с ними никогда не встречаться, я углубилась в изучение тех людей, к которым сейчас в какой-то мере принадлежала и сама.

Псионики действительно жили только кланами. Одиночек не было в принципе, но с чем это было связано, непосвященные не знали и могли лишь догадываться. Догадки были самыми разнообразными, и я решила не заострять на них внимание, потому что некоторые противоречили друг другу. От невозможности выжить в одиночестве до того, что псионики сами уничтожают одиночек. Бред! Что первое, что второе.

Надеюсь.

А еще псионики делились на несколько основных групп: стихийники, визуалы, менталисты и тактильщики. В каждой группе имелась собственная градация силы от подмастерья до магистра. И опять же в каждой группе имелись исключения. Так стихийник мог быть слегка визуалом, тактильщик мог пользоваться приемами менталистов, а менталисты самую капельку повелевать стихиями. В общем, универсалы каких поискать.

А кто я?

С одной стороны, я слегка менталист, потому что могла считывать память. С другой стороны, здесь не обошлось без тактильного контакта. Проблема в том, что из арсенала менталиста я практически ничего не могла. Ни общаться на расстоянии, ни гипнотизировать, ни подчинять.

Или могла?

Задумчиво обмусоливая эту мысль со всех сторон, не представляла, где мне взять подопытного. О головных болях псиоников было упомянуто вскользь и постольку-поскольку. Всего пара фраз о том, что это следствие перенапряжения при работе. К сожалению, не было ни слова о том, как этого избежать.

Вторая неделя постепенно подходила к концу, а я так и не придумала ничего толкового, понимая, что сейчас снова в роли безвольной куклы, которую перекладывают с места на место более сильные игроки. В прошлом это был Эклз, сейчас — майор.

Обидно.

Он, кстати, заходил пару раз, интересовался, готова ли я к диалогу, но я лишь непонимающе морщила лоб и отвечала все то же: «Карина Брантеш. Сирота».

Джайстор злился, но старался этого не показывать и уходил. А сегодня, судя по инфобраслету и дате, мы должны выйти из гиперпространства.

— Внимание!

В коридоре ожила громкая связь, и я даже вздрогнула от неожиданности.

— Выход из гиперпространства! Готовность пятнадцать минут!

Ну, слава мирозданию, хоть какое-то изменение в череде одинаковых дней!

За минуту до выхода громкоговоритель предупредил о шестидесятисекундной готовности, но я и так уже была пристегнута, искренне надеясь, что хоть сейчас головная боль пройдет мимо меня. Все эти дни я не надевала перчатки (они остались в кабинете доктора Рррушна) и не заплетала волосы, что для меня было непривычно, но сейчас, наоборот, доставляло удовольствие.

А еще меня очень забавляли настороженные и одновременно восхищенные взгляды сержанта Урваса. Того самого, что неизменно день за днем приносил мне еду и на пятый день дал планшет. Кажется, я ему нравилась.

Забавно.

Никогда не считала себя настолько красивой, чтобы на меня смотрели так. Да, я была симпатична, интересна, умна (что, кстати, в последнее время мало кого интересовало), но не красива настолько, чтобы тайком бросать на меня восхищенные взгляды и