восхищало.

Впрочем, Руся была достаточно благоразумной особой, чтобы понимать: она во многом сама виновата в том, что сородичи не испытывают к ней особенных тёплых чувств. Кто будет радоваться шаману, которого никогда нет рядом и который вечно бродит где- то в лесах? Вот и получалось, что она как бы не в стае, а рядом с ней. Её не гнали, но и своей не считали.

А теперь, похоже, женщина переступила какую-то черту, окончательно отколовшись от рода. Или ей просто не повезло оказаться не в то время не в том месте?

Позавчера пропала молодая шаманка, Вишня. Она была на несколько циклов моложе Брусники, при этом у неё уже имелась постоянная пара, четверо маленьких детей, да и талантами Лес не обделил, как и доброй душой, и готовностью помогать ближним. В общем, наверное, это закономерно, что одна из подруг пропавшей в сердцах бросила Русе, что лучше бы та пропала, чем Вишня. И остальные — женщина это ощущала — молча одобряли эти слова. Не повторяли, но всё читалось в глазах.

Бруснике тоже было жалко добрую «коллегу», но ведь не она же заставила ту пропасть! Она вообще не видела её почти луну и ничего плохого ей не сделала, тогда почему вдруг оказалась виноватой?!

Шаманка, конечно, умом понимала, что сердиться на сородичей особенно не за что. Это слова горя, а не разума, и никто Бруснику не гнал, и всерьёз ни в чём не обвинял. Но всё равно от этих злых слов и взглядов стало очень больно и обидно. Настолько обидно, что она даже не рискнула расспрашивать об обстоятельствах исчезновения несчастной: быстро отдала травы, взяла еды, прихватила какую-то одежду, оставшуюся от отца, и убежала. И уже на середине пути к Красному Панцирю услышала раскаты грома, так что дорогу до убежища преодолела бегом и поспешила испуганно забиться под бок к Хаггару. Ей казалось, что этот странный и жутковатый найдёныш вдруг остался единственным человеком во всём мире, которому она по-настоящему нужна.

И утро только укрепило её в этой мысли, потому что началось оно приятно. Как и предыдущее, только ещё лучше. Настолько хорошо и приятно, что Брусника на время совершенно забыла о всех своих неурядицах. Да вообще обо всём забыла! В это утро во всём мире для неё существовал только этот удивительный мужчина, его чуткие пальцы, горячие губы и сильное тело, а все прочие люди… Пусть их всех судит Лес, а у неё есть дела поинтереснее.

Кажется, чувствовал себя Хаггар уже вполне сносно, потому что пробуждение заметно затянулось. И когда через некоторое время любовники лежали, переводя дыхание и наслаждаясь отголосками эмоций, Брусника тихо проговорила, прислушиваясь к мерному биению сердца мужчины под щекой:

— По-моему, после такого пробуждения стоит ложиться спать обратно.

— То есть больше так не делать? — тихо уточнил теневик.

— Нет, что ты! — горячо возмутилась Руся, даже немного приподнялась, чтобы заглянуть ему в лицо. — Мне очень, очень понравилось, просто я хотела сказать, что… — она осеклась, поймав весёлый взгляд, а Хар с удовольствием рассмеялся, откровенно потешаясь над её растерянной физиономией. — Вот и ничего смешного, — вздохнула она и улеглась обратно. Странно, но хоть Брусника понимала, что именно она является причиной этого неприятного резкого смеха находки, почему-то насмешки мужчины не обижали.

А сам Хаггар чувствовал себя странно и очень непривычно. И дело даже не в снисходительном отношении к рыжей дикарке — она в самом деле пока ещё не сделала ничего такого, что могло вывести его из себя. Скорее, по ощущениям он умудрился скинуть несколько лет жизни. Тех самых, которые превратили, может, не самого порядочного и отнюдь не доброго, но энергичного и увлечённого молодого человека в угрюмого безразличного теневика, чьим именем пугали не столько детей, сколько взрослых. Память оставалась при нём, но не давила на плечи.

Он просто хотел жить. Не выживать назло кому-то, а жить, познавать окружающий мир и получать удовольствие от каждого дня. Надо ли говорить, насколько кстати в этой ситуации оказалась в его руках такая искренняя, откровенная и охочая до ласк маленькая шаманка!

— Как прошёл вчерашний визит? — полюбопытствовал Хаггар, когда женщина завозилась, намереваясь встать.

— Ожидаемо, — с тяжёлым вздохом ответила она, и умиротворённое выражение лица сменилось напряжённо нахмуренными бровями. Но эту перемену собственного настроения Брусника никак не прокомментировала, только продолжила развёрнуто: — Я принесла еды, кое-какую одежду и сапоги, только… я не уверена, что тебе подойдут эти вещи.

Маг раздосадованно поморщился, но высказываться на эту тему не стал: ясно же, что у них тут нет магазинов готового платья, где тебе подберут нужный фасон и размер, при необходимости даже подогнав по фигуре. Вообще удивительно, что хоть что-то удалось найти! Да и… уж кто бы привередничал. Можно подумать, опальный маг продолжал одеваться у лучших портных до самого перехода в этот мир! Щеголял в почти таких же обносках и не рыпался.

Только настроения понимание этого факта, конечно, не исправило. Людям свойственно надеяться на лучшее, и где-то в