и невозмутимо. Что толку сейчас обижаться или становиться в позу? Это только увеличит пропасть между нами. — Арвит ненавидит за то, что я, а не девушка из его рода стала вашей наидой. Эктар беспокоится о своей дочери: именно он потребовал, чтобы Альфииса села вместе со мной. Надеется, что в этом случае Тьма ее не тронет. А саэр Омаэ никого, кроме собственной жены, не замечал.

Горечь разъедала душу, точила сердце, требуя выхода.

— Я думала, вы начали мне доверять. Но если нет, зачем тогда все? Император с радостью поможет поменять наиду с порченой кровью на другую, правильную и благонадежную.

Унылую дрессированную куклу.

— Нет! — Савард рывком преодолел разделяющее нас расстояние и цепко схватил меня за руку, будто боялся, что я сейчас убегу. — Никто не посмеет… никто… — Длинные пальцы судорожно стиснули мои плечи. — Кэти, я сам не понимаю, что происходит. Прихожу в ярость от одной мысли, что ты можешь радоваться кому-то другому, дарить ему свою улыбку. Странное чувство… Ты принадлежишь только мне, связана навсегда, а порою кажется, что однажды этот сон закончится. И я останусь один…

— Почему один? Есть еще Альфииса, ваша будущая жена и мать наследников рода Крэаз.

Надеюсь, он не услышал издевки в моем голосе. Ну не вытерпела! Не только ведь ему позволено ревновать.

— При чем здесь сирра Эктар? — небрежно отмахнулся сиятельный.

Удивление в его голосе было неподдельным. Он действительно не понимал, с какой стати я вдруг упомянула Фису. Как говорится, мухи — отдельно, котлеты — отдельно. Мда… Тяжелый случай.

— В самом деле, при чем здесь ваша невеста, — заметила вполголоса и добавила уже громче: — Однажды в Эрто Аэрэ я пообещала, что никогда не воспользуюсь силой, которую дает кровь жриц. С тех пор ничего не изменилось.

Савард долго молчал, напряженно вглядываясь в мое лицо, словно пытался отыскать ответ на очень важный для него вопрос.

— Я верю, Кэти, — серьезно и твердо произнес он наконец. — Верю. Но даже против твоего желания проклятая кровь соблазняет, искушает и манит, ты привлекаешь слишком много внимания, поэтому в Соот Мирне больше не останешься. Я принял решение: сразу после Поединка заберу с собой, куда бы ни пришлось отправиться и что бы ни говорил Раиэсс. Клянусь Гортом, и да поможет он мне в этом!

— Пусть он поможет нам обоим, — пробормотала чуть слышно, — и Лиос с Аривом на всякий случай тоже.

Странное, нехорошее предчувствие тревожило и никак не хотело отпускать: до конца турнира еще надо дожить.

Савард ушел почти сразу, а беспокойство осталось, острой иголкой впиваясь в сердце. Быстро поужинала и легла спать. Последняя мысль, перед тем как уплыть в сон, была о завтрашнем дне.

Что принесет он мне?

За спиной остались тонкие лики на стенах хрустального святилища, удивленные голоса и восторженный шепот подруг. Узкая радужная дорожка под ногами заискрилась, ярко вспыхнула и разделилась, заставив в замешательстве остановиться. Какую тропинку выбрать? Ту, что приведет к Сердцу Дня, или ту, что закончится возле Сердца Ночи?

Два лика у Великой — Утешающая и Карающая. Два главных храма — Эрто Аэрэ и Сэйти Аэрэ. Две избранницы, стоящие над сестрами, — Нареченная Дня и Нареченная Ночи. И именно мне, Младшей, выпала сегодня великая честь — стать устами Великой, чтобы диктовать отныне ее волю другим жрицам. Надо лишь пройти последнее испытание, сделать правильный выбор, и тогда в конце пути я найду Амулет Нареченной и взойду на высокий престол.

Какой путь предназначила для меня небесная покровительница? Так страшно ошибиться, обмануть ее ожидания, оказаться недостойной.

— Спроси себя, дитя, и дай честный ответ, — серебристый смех прокатился по залу: тихий, как дуновение ветра, свежий и чистый, как утренний воздух, — и ты поймешь.

Два храма, два престола, две судьбы…

Чего я хочу? Дарить покой и забвение, утешать, осушать слезы или наказывать сурово и справедливо, заставляя всех расплачиваться по делам их? Что мне ближе — милосердие или воздаяние?

Выдохнула и решительно пошла вперед. Сердце тоскливо сжалось, оно рвалось совсем в другую сторону, но непослушные ноги упрямо несли к Сердцу Ночи. Один шаг, другой, третий, и тропинка оборвалась в пустой круглой комнате. Черные, гладко отполированные плиты пола, тускло мерцающие темные стены, потолка не видно, он потерялся в густом сумраке над головой. А в центре помещения — высокое сучковатое дерево, вырезанное из прозрачного, даже на вид холодного камня. В его кристальной