император ел быстро, сосредоточенно, но и он практически не замечал, что кладет в рот. Время от времени Раиэсс бросал внимательные взгляды то на меня, то на сиятельного, и тогда в его глазах появлялось странное выражение — смесь сожаления, раздражения и тревоги.

— Как себя чувствует ваша наида, Повелитель? — не выдержала я гнетущей тишины. — Надеюсь, ей лучше?

— Намного. — Лицо Айара смягчилось. — Целители разрешили Вионне покидать покои, правда, пока ненадолго. Она еще слишком слаба. А вчера Ви сама захотела дойти до Нижнего парка. — На твердых губах мелькнула тень улыбки.

Ви… надо же…

Ну вот и замечательно. Значит, настоятельница не обманула и ее зелье, переданное несколько дней назад Гарарду, начало действовать.

— Думаю, через несколько дней вы встретитесь с ней, Кателлина. В родовом поместье Крэазов, — продолжил Раиэсс, и мое хорошее настроение испарилось в одно мгновение.

Не встретимся.

Вернее, встретимся — я очень на это надеюсь — но, увы, вовсе не так скоро.

После обеда император отбыл в Соот Мирн, а вот сиятельный уходить не спешил.

— В архиве больше нечего делать, — пояснил он в ответ на недоуменный вопрос, — работа окончена. Завтра мы покидаем Эфраду. — Притянул меня к себе, пробежался чуткими длинными пальцами по позвоночнику, вызывая волну тепла, поцеловал нежно, сладко и шепнул прямо в губы: — Все эти дни я был занят с утра до вечера, мы давно с тобой не гуляли просто так. Давай проведем оставшееся до вечера время вместе, Кэти.

Грустно усмехнулась. Если бы Савард только знал, что эти часы — единственное, что у нас осталось. Не до вечера. Вполне возможно, до конца жизни.

И я согласилась. Постаралась забыть обо всем. О Фисе и потенциальной новой невесте. О том, что другая родит детей моему мужчине, а мне отказано в подобной чести. О расставании и отчаянии, сжимавшем сердце при одной только мысли о разлуке. О страхе перед неизвестным. Просто наслаждалась общением. В последний раз.

Мы летали над безбрежными просторами великой пустыни, рассматривая барханы, каменистые возвышенности, русла высохших рек, руины древних поселений, погребенных под желтовато-красными песками Эаильма. Останавливались отдохнуть в оазисах, гуляли в тени пальм и каких-то фруктовых деревьев, наслаждались тишиной, покоем, кристальной чистотой маленьких водоемов. Болтали и целовались… целовались… целовались..

Назад вернулись, когда Эфраду уже накрыли тягучие лиловые сумерки. Они лениво расползались по развалинам, рождая странные причудливые тени, и сонно сгущались в глубине полуразрушенных зданий. Савард быстро снял меня с къора, и я пошла вперед, готовясь услышать привычное «Алхэ, Тайо», когда внезапно за спиной раздалось требовательное ржание.

Стремительно обернулась.

Тайо нетерпеливо ударил о землю копытом, тряхнул дымной гривой, разбрасывая во все стороны клочья густого чернильного тумана, и еще раз заржал — пронзительно, беспокойно.

Он ждал.

Повинуясь настойчивому зову, подошла, протянула руку, чтобы погладить лоснящуюся агатовую шкуру. Къор гневно фыркнул, отклоняясь, а потом потянулся ко мне мордой. Бездонные, сияющие потусторонним светом глаза оказались вдруг так близко… Зачаровывая. Заглядывая прямо в душу. Спрашивая. И я вдруг отчетливо поняла, что Тайо все знает. Не догадывается, а именно знает. Что я собираюсь сделать. Куда идти. И почему приняла такое решение.

«Отпусти, — попросила беззвучно, мысленно раскрываясь ему навстречу. — Ты же видишь, я не могу остаться, иначе просто умру».

Несколько мгновений мы не отрываясь смотрели друг на друга. Потом Тайо еще раз фыркнул, на этот раз не сердито, а как-то снисходительно, словно ему была известна какая-то непостижимая, недоступная мне тайна, и ткнулся бархатным носом в руку, окутывая теплым дыханием.

Меня отпустили. Но почему-то вдруг показалось — лишь на время.

В покоях нас уже ждал накрытый стол. Мы неспешно поужинали, весело переговариваясь и посмеиваясь над какими-то пустяками. Немного посидели у окна, потягивая из бокалов: я — сок, а Савард — густое темно-рубиновое вино, а потом…

Потом наступила ночь. Наша последняя ночь. И я собиралась сделать ее незабываемой для нас обоих.

Яркий закат выцвел, поглощенный внезапно подкравшейся темнотой, и все вокруг окрасилось в густой фиолетовый цвет. Цвет вина, которое я попросила принести в нашу спальню.