Да бесы его разберут! Нежелание проигрывать смерти, не иначе.

— Я привел ее в числе обменянных людей, она бывшая рабыня, и она умирала, когда наши дороги пересеклись. Но ритуал позволил ей жить. И да, предопределяя возможную просьбу: нынче моя нареченная оправляется, потому ваше с ней знакомство придется отложить.

Четыре голоса разорвали на миг возникшую тишину. Трауш про себя досчитал до десяти и отрезал:

— Прекратите.

Советники замолчали, подчиняясь приказу.

— Еще вопросы?

— Также мне стало известно, что на вас напали по дороге на Острова, — хранитель покоя поджал губы.

— Было дело, — безмятежно отмахнулся Трауш. — Скорее не напали, а так, поигрались оружием.

— Атаковать правителя, приехавшего с визитом вежливости! Невообразимо! С людьми нужно разорвать любые отношения и объявить им войну, а не тащить сюда их женщин, — рыкнул хранитель магии, он же первый жрец государства.

— Нам незачем воевать с той расой, что изначально слабее нас, — поспорил Второй после лорда. — К чему волку бороться с дворнягой? Тем самым мы лишь унизим свое достоинство. Не впадайте в крайности, господин Ретте.

Хранитель магии поморщился, как от зубной боли.

— Вы становитесь слишком мягкотелым, младший лорд. Не идите по стопам брата, помните, ваш отец был великим завоевателем, а не тряпкой, готовой развалить страну ради связи с сомнительной женщиной.

С этими словами он, громко отодвинув стул, встал из-за стола и вышел не попрощавшись. Хранители казны и покоя последовали за ним, впрочем, напоследок склонившись в церемониальном поклоне. В кабинете остался лишь Второй после лорда, сверлящий Трауша гневным взглядом.

— Ты — чокнутый придурок!

Лорд Пограничья отвернулся к занавешенному плотными гардинами окну.

— Прекрати, Шур.

— Прекратить что?!

Бросок. Второй после лорда оказался за спиной и приставил к горлу Трауша кинжал, но тот не стал отстраняться, выжидал, вслушиваясь в частое дыхание Шура. Капелька крови стекла по шее к вороту рубашки.

— Мы оба знаем, ты не рискнешь ударить меня.

— Ударить — нет. Но отныне я снимаю с себя всякие полномочия. Прощай, братец. Надеюсь, дырка человеческой девки того стоит.

Шур брезгливо сплюнул на пол. Младший сын высокого лорда, с детства задвинутый на задний план, ушел, хлопнув дверью. Что ж, эти его слова неминуемо бы прозвучали — не сейчас, так позже. Трауш во всем был лучше его: в ратном искусстве, в управлении туманами, в подчинении сознания, в обаянии. Даже внешность ему досталась отцовская, мужественная, точно высеченная из камня: черты резкие, губы тонкие, пепельные глаза и широкие плечи. Шур, любимый сын матери, унаследовал ее мягкие черты. Он рос болезненным ребенком, тощим и хилым, а в подростковом возрасте испортился и характер: ребенок был груб, плутоват и вечно раздражен. Отец славил богов, что правление унаследует старший сын, а не «маленький нытик», как он называл Шура. Второй после лорда давно завидовал брату и вот наконец нашел причину уйти.

Трауш ухмыльнулся, стер с кожи кровавую каплю и внимательно осмотрел ее, будто кровь могла что-то рассказать.

До рассвета он просидел за бумагами и неотложными делами, которых скопилось до безобразия много. И уже перед самым сном, когда первые лучи солнца коснулись продрогшего за ночь дома, посетил свою невесту.

Она спала, разметав волосы по подушкам. Румяная и свежая, будто выписанная кистью мастера. Тень от ресниц ложилась на щеки, рот чуть приоткрылся, но не вульгарно, а как-то очень… правильно.

Трауш задумчиво осмотрел девушку, ставшую по праву его собственностью. Смешно, обычно рабов покупают, а не дарят им целый мир: деньги, величие, возможности. Она — его продолжение во всем, даже в правлении страной. Если с Траушем что-то произойдет — на нее ляжет ответственность за Пограничье. Справится ли она?

И вообще, должна ли теперь измениться жизнь Трауша? Отец говорил, что правитель, совершивший обряд, должен быть верен своей супруге; сам он ни разу не запятнал себя позорными связями, и пускай отношения с матерью у них были холодные, но отец принадлежал всецело ей.

Ну, то отец…

А он завтра же пригласит ту стройную танцовщицу, что еженедельно развлекала его последние полгода. Она ни на что не претендовала и каждый раз вела себя так, словно повторения могло и не случиться, — отдавалась до последней капли.

Лорд размял затекшие плечи и развернулся на пятках. И уже на пороге сказал, обращаясь к дверному проходу:

— Добрых снов, найденыш.