Мы вошли в хорошо знакомую мне просторную светлую комнату, которую я всегда так ненавидела. Именно в ней мачеха нередко отчитывала меня в присутствии всех своих приближенных дам. Вот и сейчас, войдя, я увидела, что королева сидела в кресле у окна и неподвижным взглядом смотрела в сад, а ее фрейлины — не меньше десятка — возбужденно перешептывались друг с другом. При моем появлении в комнате воцарилась гнетущая тишина. Мачеха медленно повернулась ко мне и поднялась с кресла — даже выпрямившись в полный рост, она была заметно ниже меня — и это послужило своеобразным сигналом: все дамы присели в глубоких реверансах. Алина смерила меня тяжелым взглядом — ее глаза сейчас напоминали кусочки голубого льда — и обратилась к остальным:

— Оставьте нас.

Среди дам началось волнение, но никто не вышел, всем страшно хотелось послушать, о чем мы будем говорить. Мачеха обвела их всех яростным взглядом, и я поняла, что самообладание вернется к ней еще нескоро, потому что впервые на моей памяти она повысила голос:

— Я сказала что-то непонятное? — Я могла отчетливо расслышать гнев. — Все вон отсюда!

Похоже, не для меня одной оказалось сюрпризом, что леди Алина не скрывала своих подлинных чувств. Часть фрейлин казалась перепуганной, и ослушаться на этот раз не посмел никто. Раздался громкий шелест юбок, торопливый стук каблуков, взволнованное перешептывание, и дамы поспешили покинуть гостиную. Последней ушла Нерисса. Бросив встревоженный взгляд на свою королеву, она прикрыла за собой дверь. Оценивающе взглянув на Алину, я поставила вокруг нас полог тишины — мачеха все равно ничего не заметит, а этих сплетниц я с удовольствием лишу возможности подслушивать.

Когда мы остались одни, мачеха прошлась передо мной взад-вперед, а затем остановилась.

— Да, признаю, ты умеешь удивлять, — наконец холодно сказала она, цепким взглядом отмечая и мое дорогое платье, и ожерелье с аметистами на шее, и такие же серьги, которые были хорошо видны из-за того, что волосы были убраны в высокую прическу. — Когда нам сообщили, что Адриан Вереантерский прибудет с женой, мы удивились, но даже представить себе не могли, кого сегодня увидим!

Я только мысленно поражалась. Ни разу, даже в те дни, когда я была лишь ее падчерицей, леди Алина не позволяла себе проявлять открытую враждебность ко мне, так что мне оставалось лишь догадываться о том, какую неприязнь она испытывала ко мне на самом деле. Сейчас же все ее истинные чувства, которые она скрывала все двадцать пять лет моей жизни, прорвало как плотину, и королева уже не особо пыталась их скрыть. Задумавшись о причине такого поведения, я внезапно поняла — дело было вовсе не в том, что я спаслась, сбежала и никак не давала о себе знать, а в том, что я посмела выйти замуж за короля, в то время как ее собственным дочерям до этого было невероятно далеко. Осознав это, я едва сдержала улыбку — впервые в жизни мачеха вела себя не как королева, а как обычная женщина, которую снедала чисто материнская ревность и которая напрочь позабыла о роли, которую должна была сейчас играть. И это был первый случай, когда я не испытывала никакого страха перед ее яростью. Пусть злится сколько хочет, сделать она мне все равно уже ничего не сможет…

— Мы поженились совсем недавно. — Я лучезарно улыбнулась, зная, что мое спокойствие и уверенность в себе выведут ее из себя сильнее, нежели я бы начала сыпать обвинениями и обещаниями отомстить. — К сожалению, обстоятельства вынудили нас заняться самыми важными делами, не дожидаясь коронации и моего официального представления прочим странам.

Несколько секунд Алина тяжело дышала, раздуваясь от злости, как лягушка — каждое мое слово жгло ее подобно кислоте, а затем более спокойным тоном глухо спросила:

— Как ты выжила?

— Практически чудом, — нейтрально отозвалась я. Мачеха помолчала, ожидая продолжения, не дождалась, и ее красивое лицо скривилось в гримасе глубочайшего отвращения.

— Позволь мне закончить за тебя. После своего чудесного спасения ты поняла, что жаждешь мести за то, что с тобой так несправедливо обошлись. Тогда ты и отправилась прямиком к архивампиру, да? Вы заключили чудесную сделку — он берет тебя под свое покровительство, а ты ему в ответ сообщаешь все известные тебе государственные секреты Валенсии! Я угадала? Но как так можно? Я могу понять, почему ты злилась на нас, но как ты могла подставить под удар всю страну?

— Вы бредите, — невозмутимо сообщила я. Чего-то в этом духе я ожидала, но именно в этом предположении леди Алины не было никакой логики. — Ради чего мне стоило сбегать из-под стражи, если меня все равно должны были передать вампирам? И на кой демон Адриану нужно было тогда жениться на мне?

— Не смей выражаться! — Мачеха отреагировала совершенно машинально, напрочь позабыв о том, что я уже не незаконнорожденная принцесса, которую она может изводить придирками.

— Позволю себе напомнить, что вы больше не моя королева и даже не моя мачеха, — напомнила я так же спокойно, но с прохладными нотками в голосе. — Я больше не часть вашей семьи, помните? А если учесть, что за последние двадцать минут вы нарушили уже все предписания протокола, не вам указывать мне, что и как делать.

— Разумеется… ваше величество. — Леди Алина произнесла эти слова с таким презрением, что раньше я бы однозначно почувствовала себя так, словно меня окатили помоями. — Тогда что ты предложила архивампиру? Хотя как я могла забыть… Вы же обладаете потрясающим талантом убеждать мужчин делать то, что вам нужно! Что ты, что Натаниэль!.. — Последнее слово она прошипела с откровенной ненавистью, и я впервые за все время удивленно приподняла брови. Ого, да тут ситуация еще хуже, чем мне показалось вначале! Раз уж королева добралась даже до моей матери, на чье имя во дворце уже четверть века было наложено табу!

— Возможно, мне стоит вас оставить? — участливо предложила я, с фальшивым сочувствием глядя на раскрасневшееся от гнева прекрасное лицо, которое даже сейчас не утратило своей красоты.

Леди Алина поняла, что перегнула палку. Около минуты у нее ушло, чтобы несколько раз глубоко вдохнуть, описать круг по комнате и слегка обрести над собой контроль. Когда она снова заговорила, ее голос уже звучал более мирно.