плодить тех самых мучеников, крайне выгодных «пятой колонне» и внешним врагам. Ибо себе дороже.

– Логично разложил, – кивнул лесник. – Я доволен.

– Ну слава Зоне, – вздохнул Меченый. – Ладно, поели, поговорили – теперь спите. Моя смена первая. С рассветом выдвинемся.

– Опять к Монументу… – невольно простонал я. Бодяга на моем лице шевельнулась, будто погладила, сочувствуя.

– Судя по тому, что люди в Зоне говорят, тебе не привыкать, – хмыкнул лесник. – Правда, на этот раз хорошо бы с тем Монументом покончить. Для тебя же лучше.

Я ничего не ответил. Доел свою банку тушенки, запил водой из фляги и, привалившись спиной к колесу БТРа завалился спать, не обращая внимания на шипение мертвецов, распятых на броне.

Утром обнаружились две вещи.

Первое – Меченый с лесником меня так и не разбудили, отстояли за меня мою смену. Спасибо им, конечно, выспался я почти так, как хотелось, но я был всё равно недоволен. Не люблю плодить долги даже по мелочи.

И второе – ночью исчез сержант-«борговец».

– Да и хрен с ним, – сказал Меченый, сплюнув в грязь. – Попросился до ветру, я сказал, что нефиг проситься, никто его не держит. Он и не вернулся.

– Попутный «жгучий пух» ему в затылок, – зевнул лесник.

Признаться, не разделял я позиции сталкеров – когда ты вчера завалил целое отделение сослуживцев пленника, вряд ли сегодня он станет твоим другом, не мечтающим отомстить.

Но, с другой стороны, что с ним делать? Дать оружие и таскать с собой исходя из того, что настроен он вроде мирно и идти ему некуда? Глупо. От такого прицепа в самый ответственный момент запросто можно пулю в спину получить. Валить пленного, который рассказал всё, что от него требовалось? Логично и правильно, но сталкеры чаще так поступают с военными-карателями и с бандитами-беспредельщиками, а не друг с другом. Всё-таки что «борги», что «вольные» – это те же сталкеры, только сбившиеся в стаи. В бою, если довелось схлестнуться – тогда да, там идет взаимовыпиливание без вариантов. А в плену возможны варианты. Например, такой, как сейчас. Хотя, конечно, бывает по- разному, в зависимости от ситуации и настроения пленивших.

Из кучи трофейных автоматов я выбрал один наиболее приличный. Справедливости ради надо отметить, что с оружием у «боргов» было всё в порядке. Так что АК мне достался практически новый. Остальные стволы мы побросали в странный костер лесника, продолжавший гореть белым пламенем.

– Ты чего туда подсыпал-то? – поинтересовался я, рассовывая по объемистым карманам кожаного пальто трофейные магазины.

– Толченое «Сердце огня», – невозмутимо произнес лесник. – Часов на двенадцать интенсивного горения хватает.

– М-да… – почесал я в затылке. Хотя стоит ли удивляться, что пожилой сталкер, ленясь собирать дрова, вместо них использует «уник» – редчайший артефакт? Помнится, возле его избушки бочка стояла, в которой он воду очищал при помощи не менее редкого арта: тот просто на дне бочки валялся, словно цена ему была десять копеек в базарный день. По ходу, лесник знал не только места скопления «уников», но и способы как до них добраться, и при этом остаться в живых.

– «М-да» – это ты прям в точку сказал, – рассеянно проговорил Меченый, разглядывая карту, склеенную из нескольких карт Генштаба еще времен чернобыльской аварии. – Я что-то даже с ходу не соображу, как нам к Саркофагу-то подобраться. С юга никак – загоризонтная РЛС сейчас активизировалась, кроет на несколько километров в радиусе. С запада обходить – опять же геморрой жуткий. Возле Буряковки могильник вскрылся, мощное захоронение радиоактивных отходов. И теперь там мутантов как котов недавленых. Стаями шляются и жрут всё, что движется, порой включая друг друга. С востока тоже будет непросто подойти…

– А нам и не нужны эти сложности, – перебил его лесник, доставая из серебряного портсигара сигарету без фильтра. – Мы через Каменещину пойдем.

Я и Меченый удивленно уставились на пожилого сталкера.

– То есть это… как? – спросил я. – Ты предлагаешь вернуться назад, влезть в непроходимую чащу, о которой чего только не болтают, и это, типа, приблизит нас к Саркофагу?

– Про кротовые норы слыхал? – вопросом на вопрос ответил лесник.

Я и заткнулся. А что тут скажешь? Слыхал я о них. И видал. И даже проходить через них доводилось.

Например, когда я однажды чинил «Бритву», из разрезанных половинок артефакта «второе сердце» возникла «кротовая нора», или по-другому, «кротовина». Аномалия такая. Дыра в пространстве, посредством которой можно переместить тот или иной объект из одного места в другое. Или через время перебросить. Представляет собой полупрозрачную область круглой или овальной формы около двух метров в диаметре, эдакий сгусток неведомой энергии, повисший в нескольких сантиметрах над землей. Выдает «кротовую нору» лишь незначительное локальное искажение реальности, эдакое дрожание пространства, словно горячий воздух в полдень над железной крышей. Этим она визуально похожа на «Слепой гром». Отличие лишь в размерах аномалий – «слепой гром» меньше раза в два-три – и в четкости границ. У «кротовой норы» границы более четкие, «слепой гром» же как бы размыт в пространстве.

Бывают «кротовины» простые, как тоннель – вошел в одном месте, вышел в другом. Бывают сложные: представил себе, в какую точку прошлого ты решил перебраться, хорошо так представил, конкретно – и да, действительно переходишь. Или застреваешь намертво в безвременье, если представил плохо, или «кротовая нора» просто не захотела с тобой возиться.

Потому я первым делом и спросил у лесника:

– И какая там «кротовина»? Простая или сложная?