– Ее не собирают, а догоняют, – сказал лесник, разводя костер прямо на обочине дороги, более-менее свободной от сорняков. – Бегает больно быстро. А иногда, если сталкер хилый или больной, может и за ним побегать. Прыгнет на затылок, присосется, и давай исцелять от всех болезней разом, пока от человека мумия не останется.

Признаться, после такого рассказа мне как-то расхотелось лечиться. Но бодяга была прохладной, и на том участке, куда я ее приложил, боль вроде немного утихла, словно пористая субстанция впитала ее в себя.

– Ты не боись, – подбодрил меня лесник. – Если у нее лапы и голову отрубить, то она сразу смирной становится. Так что лечись, молодь зеленая, не сумлевайся. А я пока костерок разведу.

– Кстати, а не подскажешь, с чего это ты меня спасать вздумал? – ехидно поинтересовался я. – Ты ж лицо незаинтересованное, и вообще за то, чтобы меня поскорее грохнули.

– А я свои взгляды пересмотрел, – пожал плечами бородатый сталкер. – Вспомнил, как мы вместе воевали, да и, если честно, ты ж мне тогда в сторожке жизнь спас, когда из окна выпрыгнул и на себя отвлек этих… как их… вормов что ли? Типа, должок у меня перед тобой образовался. Неочевидный, конечно, но я считаю, что он есть. Короче, взгляды мои, хочу их придерживаюсь, хочу пересматриваю. И точка. В общем, некогда мне тут с тобой базары разводить, дела поважнее есть.

И ушел собирать сухие сорняки и всякий горючий мусор, который мог бы сгодиться для растопки.

Пока лесник занимался костром – а получалось у него это на редкость ловко, – мы с Меченым собрали оружие убитых, и параллельно немного повспоминали о прошлом, не забывая при этом приглядывать за пленным.

«Борговец» сидел смирно на пятой точке, порой бросая взгляды на трупы товарищей. Понимаю его мысли. Но ничего не попишешь – в Зоне хоронят только очень близких друзей, на других просто нет ни сил, ни времени, ни – чего уж там греха таить – желания. У нас не было ни первого, ни второго, ни третьего. Так что как только мы уйдем, а костер погаснет, мертвецы немедленно будут похоронены в желудках мутантов. Или же встанут и пойдут себе шляться по окрестностям в поисках живой крови… Хотя нет, эти не встанут. Что Меченый, что лесник, если стреляют, то в голову, а трупы с вынесенными мозгами встают очень редко, разве что если погибнут в «роженице» – очень редко встречающейся аномалии.

Тем временем лесник развел костер, но оказалось не для того, чтобы приготовить ужин. Вынув шомпол из автомата, сталкер сунул его в огонь. Потом достал из кармана какой-то порошок и сыпанул в пламя. Костер загудел, взметнулся кверху, языки огня из красных стали желто-белыми.

Удовлетворенно кивнув, лесник повернулся к пленному и поинтересовался:

– Слышь, парень, ты как, на вопросы ответишь? Или мне подождать, пока шомпол раскалится?

– А если не отвечу? Пытать будешь? – прищурился «борг».

– Не, не буду, – покачал головой лесник. – Пытки это ваше развлечение, для молодежи. У нас, стариков, времени мало. Вот раскалю для гигиены, чтоб заразу какую не занести, и если не уважишь, на вопросы мои не ответишь, потихоньку выжгу тебе один глаз. А потом снова в костер, потому как шомпол остынет. Пока он разогреваться будет, снова вопросы задам. Не ответишь – значит, не научился стариков уважать. Придется второй глаз выжечь. И снова поспрашивать. Если ж и после этого ума-разума не прибавилось, значит, придется тебе по-настоящему больно сделать. Но, думаю, ты парень умный, себе вредить не захочешь…

Я невольно поежился. Система экспресс-допроса по принципу «приставил нож к глазу – задал вопрос – не получил ответа – минус один глаз – приставил нож ко второму – снова задал вопрос» популярна во всех армиях мира. Но неторопливое выжигание шомполом по живому – это совсем другое. Это и страшнее, и больнее в разы. И оттого обстоятельный голос лесника нагонял еще больше жути. Понятно было одно – сталкер не шутит. И не пугает. Просто рассказывает, как оно будет, если пленник не захочет говорить.

И пленник проникся.

– Чем время терять, просто спросить не проще? – буркнул он.

– А ты прям так вот всё как на духу и расскажешь? Не соврешь? – приподнял брови лесник.

– Что знаю расскажу, – пробормотал «борговец». – А чего не знаю – не обессудь.

– Ну, давай попробуем, – покладисто кивнул сталкер. После чего надел на руку перчатку, чтоб не обжечься, и поправил медленно розовеющий шомпол, дабы тот равномернее нагревался в неестественно гудящем пламени – не иначе какой-то толченый артефакт лесник в него всыпал. – Скажи вот мне, например, с чего это ваши такую сумму денег за голову Снайпера выставили?

– Так он скольких наших убил… – начал было «борговец» – и осекся, когда лесник, поправив на руке перчатку, вытащил из костра раскаленный добела шомпол и принялся его пристально рассматривать.

– Неправильный ответ, – покачал головой сталкер. – Ничья голова в Зоне столько не сто?ит. Даже ради самой что ни на есть крутой мести не расстанется ваш генерал Грачев с такими бабками. Так что подумай, паренек, еще пару минут. А уж как железо прогреется до нужной кондиции, тогда уж не прими в ущерб. Получится, сам ты виноват в том, что глаза лишишься, более винить некого.

– Ладно, черт с вами, – зло бросил «борговец». – Вы ж тут, небось, все в Зоне думаете, что скурвилась наша группировка вконец. Мол, радиоактивные отходы в Зоне закапываем, людьми торгуем, с фанатиками Монумента корешимся.

– Есть такое дело, – прищурился Меченый. – А что, не так?

– Так, – зло бросил пленный. – А почему всё это происходит, не задумывались?

– А чего тут думать-то? – пожал плечами лесник. – Денег хотите, вот и весь секрет. И потому последнюю совесть потеряли. Старая как мир история.