Мне даже катера и буксиры, ходившие по реке, не мешали плавать, и я задумался о возможности постоя. Снимать комнату или квартиру – это светиться на всю Москву, наверняка всем участковым выдали моё описание, и те меня с собаками ищут и расспрашивают жителей подведомственных территорий. Со временем найдут и тот склад, я в этом уверен. Именно поэтому искать место для реального постоя я не собирался. Я решил пользоваться помещением незаметно для хозяев. И снова подумал о детских садах. На ночь их закрывают, и кроме сторожа, там никого не бывает. Неделю протяну, а дальше покину столицу. Это основной вариант, который я рассматривал как реальный. Был ещё один, но запасной. Можно найти охочую до секса одинокую женщину с жилплощадью и остановиться у неё. Но тогда факт моего проживания с ней быстро установят, любой сосед сдаст, что та с дитёнком встречается. То, что тут стучат все и на всех, меня уже не удивляло. Причём стукачество называют пролетарской сознательностью. Так что если какую бабу найду, то только для мимолётных свиданий, и то незаметно и ненадолго, иначе вычислят. Спасибо добрым соседям.

После купания я поехал в Ленинскую библиотеку. Я знал, что читальный зал работает до полуночи. Царившая там неразбериха и какая-то суета мне не понравились. Одна женщина пояснила, что идёт эвакуация самых ценных книг. А читальный зал работает, можно посидеть.

При мне документов не было, поэтому на меня завели карту читателя. Данные я дал те же, что и при аренде склада: Александр Артуров. Расположившись за столом, я достал несколько тетрадей, конверты, писчие принадлежности, циркуль, линейку, ластик, карандаш и остальное, и начал творить.

Москва. Кремль. Приёмная Сталина.

1941 год, 5 июля, 14 часов 54 минуты

– Проходите, товарищ нарком, – обратился Поскрёбышев к сидевшему на диване Берии.

– Ну, что у тебя там, Лаврентий, нашли? – ещё у порога спросил хозяин кабинета.

Сталин сидел за столом за высокими стопками документов. Он занимался какой-то работой. Берия вопрос понял, так как ещё утром звонил Сталину с том, что Оракул-1 находится в Москве и оригинально извещает о себе.

– Нет, ушёл, Иосиф Виссарионович. Он ведь профессионал. Ищем, может, повезёт.

– Давай в подробностях, что там было в сберкассе.

Берия коротко рассказал со слов очевидцев и под конец добавил:

– А нам, паршивец такой, машину подарил. Я её в отдельный батальон погранвойск отправил, там грузовиков не хватает. В остальном всё точно, миллион с хвостиком, получается как раз на десять истребителей. Он ещё и в редакции газет позвонил и красочно описал свой поступок, но звонил якобы инкогнито. Предложение его меня заинтересовало, пожертвования граждан в Фонд победы – отличная идея, её можно развить. Газеты и радио помогут. Доклад об этом у меня с собой.

– Нужно только организовать этот фонд, – задумчиво пробормотал Сталин, изучая доклад. – Но ты прав, идея замечательная, и нужно её развить. Добавлю, можно поручить это товарищу Калинину, думаю, он справится. Действуй, – кивнул Сталин.

В последнее время Оракул-1 их мало интересовал, разве что своими действиями, отчеты о которых поступали с фронтов и из тыла немецких войск от разведчиков и подпольщиков. Об уничтожении лётного состава двух полков уже все были наслышаны. Причина такого охлаждения была в том, что появился Оракул-2, причём не относящийся к Посредникам. Когда он услышал об этих Посредниках, был сильно удивлён. Главное, что он подтвердил всё написанное в письмах Оракула-1 и даже продемонстрировал вещественные доказательства, в том числе книги.

– Как там Михаил?

– Гуляет со своими по парку, уток в пруду кормят. Охрана усилена в три раза. Вечером продолжим общение. Его эти ЖК-телевизоры – отличная штука. Я уже десяток фильмов посмотрел.

– Организуй и мне просмотр.

– Уже всё готово, осталось только доставить сюда оборудование.

– Тогда вечером, – кивнул Сталин, и они обсуждили, что ещё получить с Оракула-2, и как это применить. Ведь Оракул-2 будет с ними слишком короткое время, но задержать они его не могли согласно договору о сотрудничестве, поэтому изучали списки того, что тот может им предложить на обмен.

Следующим утром я посетил рынок и небольшую столовую и направился в библиотеку продолжать работу. Ночевал не в детском саду, как планировал. Прошлым вечером мне приглянулась молоденькая библиотекарша, что заводила на меня учётную карту читателя, и я за несколько часов лёгкими разговорами и улыбками втерся к ней в доверие и умудрился в одном из помещений её соблазнить. Та, видимо, сама не понимала, как это у меня получилось. Потом мы поехали в ее комнату в коммуналке и там продолжили знакомство. А утром расстались. Маша направилась в библиотеку, а я, с трудом скрывая довольную улыбку – ох, и поскрипели мы кроватью на радость соседям! – направился на рынок. Нужно было купить подарки Марии. Похоже, та сожалела о том, что наделала, я всё же считался ещё ребёнком – ха! Вот и нужно её задобрить и намекнуть, что не против дальнейших встреч.

К сожалению, девушка, отведя меня в то помещение, где я впервые её поцеловал, непреклонным тоном сообщила, что ночь была ошибкой и больше этого не повторится. Но подарок – нашейный шёлковый платок – взяла, значит, шанс у меня был. Нужно дать ей время, так как в этой утехе я превзошёл себя, и было видно, что поразил девушку. Мужчины у неё, видно, были, есть с чем сравнивать. Ничего, переночую сегодня в детском садике, уже присмотрел один такой, но честно говоря, жаль. Одной конфеткой я не наелся после месячного голодания, мне пару недель нужно, чтобы слегка притушить топку страсти. А так, честно говоря, ещё хуже стало. Даже сейчас пишу письмо Сталину, а у меня эротические воспоминания и стоит колом, из-за стола встать не могу.

Несмотря на фантазии, я всё же плотно работал, практически не перерываясь, лишь к обеду ко мне подошла Маша с кипой свежих, ещё пахнущих типографской краской газет.