корабля отойдут от берега как можно дальше, то есть за пределы видимости и станут нас ожидать. Сигнала на возвращение не было, я назначил время нашей встречи, к нему крейсер и должен вернуться к берегу. Причём не сюда, место встречи было назначено совершенно другое. Там уже таится нам не потребуется.

Шли мы спокойно, дорога, на которую нас вскоре вывели разведчики, была совершенно пустынна. Ветер крепчал, похоже, я был прав, наступала не погода, которая нам вполне могла помешать, что совершенно не хотелось бы. Вот таких размышлениях и я шел, когда вернулись радостные разведчики. Чуть дальше ими была обнаружена корчма, как они её назвали на свой лад. Но это действительно оказался не такой и большой постоялый двор. Причём отнюдь не пустой. Самое главное там были лошади и даже повозки. Так что полусотня под руководством сотника Евстигнеева, окружив корчму тихо вскрыв ворота, стала проникать внутрь. Без шума, конечно, не обошлось, когда казаки ворвались внутрь здания, даже раздалось несколько выстрелов, к счастью с нашей стороны обошлось без убитых, но это позволило нам добыть транспорт. Пока груз что мы несли на плечах и на носилках укладывались на повозки и запрягались лошади, четырех конных казака сразу же поскакали разведывать дорогу, я допрашивал хозяина постоялого двора и некоторых их постояльцев. Мимо, никого с шахт тут не было. Нет, сам хозяин не раз принимал постояльцев, что работали на шахтах, но ничего конкретного, что нам было нужно, не знал. Придётся искать другие источники информации. На постоялом дворе мы оставили тройку казаков, они под утром должны были на одноконной пролётке догнать нас, а пока пусть присмотрят за всеми пленными. Кстати, убитых действительно не было ни с той стороны, ни с нашей. Раненые имелись, один казак получил рану в ногу, ножевую. Пехотный офицер из пленных лежа полоснул ножом. Вот у японцев было их с десяток, в основном штыковых, не смотря на то, что английские винтовки парнями были плохо изучены, работали они с ними вполне уверенно.

Кстати, Елисеев привязал к седлу коня, который ему выделили, сразу три катаны и одну выкидзаси, не считая ножей. То есть, судя по его действиям, он серьёзно собирался меня переплюнуть, набрав большую коллекцию японских мечей. Другие офицеры в принципе были обделены похожими трофеями. Кроме как личным оружием взятых в плен офицеров, их тут аж шестеро оказалось, особо ничего больше не было. Кто-то скажет, что не правильно, бесчестно лишать офицеров их родового оружия, но тут была причина так поступить. У одного капитана — артиллериста, похоже, ветерана, что заканчивал лечение в госпитале, явно собираясь возвращаться в Корею, оказалась казацкая шашка. Причём именная. Обнаружив её, казаки этого капитана чуть не порвали, отметелили знатно. Оказалось, этот казак им был известен, отчаянный рубака. Вот и лишили в отместку японцев всех мечей за это дело. Только одна катана досталась сотнику. Елисеев её осмотрел и, скривившись, отдал своим офицерам, новодел, причём не очень хорошего качества. Кстати, ту шашку он себе забрал, планировал позже родственникам бывшего хозяина отправить.

Дальше мы уже двигались ускоренным маршем и к двум часам ночи прибыли на место. Разведчики, отправленные нами вперёд, уже частично облазили подходы к шахте, и выявили огневые точки. Пулемётов и тем более пушек тут не было, так что оставив наши средства передвижения не далече, сотня сделал марш-бросок к позициям, что уже начали готовить разведчики и стали разворачивать пулемёты. Небольшие группы казаков, пользуясь полной темнотой, фактически на ощупь двинули к казармам рабочих и охраны, остановившись у ограды. Не совсем понятно, что где было, где шахтёры жили, а где охрана. Только с отдельным домиком было понятно, наверняка там офицеры проживали и начальник шахты. Для вышек уже были выделены лучшие стрелки. Там часовые маячили, как разведчики доложили. Источники света на территории лагеря были, несколько фонарей, да ещё масляных.

Как только всё было готово, я тихим шёпотом приказал лежавшему рядом бородатому казаку, выделенному мне Елисеевым посыльному:

— Ахмед.

— Поджигай, — прохрипел тот в сторону двух матросов, стоявших метрах в десяти от нас.

Там чиркнули кремнем, поджигая трут и загорелся бикфордов шнур, до того как часовые подняли тревогу, а они заметили в стороне несколько огоньков, в небо шипя стали подниматься две яркие осветительные ракеты, взятые нами из корабельных запасов «Отрока». Стало практически светло как днём, но это ненадолго, поэтому моряки готовили следующие ракеты. Рядом стоял целый ящик с ними.

Сам я лежал за одним из «Максимов» установленных на пехотном станке. Будучи самым опытным и повоевавшим пулемётчиком из всех кто с нами был, было естественно, что я возьмусь за рукоятки пулемёта. Дальше я операцией не командовал, моё только отдача сигнала к началу, дальше поддержка казаков. Поэтому когда ракеты взлетели, щуря глаза, они ещё не привыкли к свету, не адаптировались, я чуть опустил ствол, мы находились на вершине холма, а казармы чуть в низине и, дав короткую пробную очередь на уровне живота стоявшего в казарме человека, стал короткими очередями дырявить ближайшее строение. Они дощатые были, пули пробивали без проблем. Там наверняка сейчас паника, так что мои пули жертвы всё равно найдут. Подготовились мы знатно. Второй пулемёт работал по второй казарме, а третий находился в резерве, на случай внештатной ситуации. Она наступила, как раз когда сигнальщики пустили в небо третью пару ракет, из второй казармы выхлестнулась полуодетая толпа японских солдат. У меня оставаясь патронов десять в ленте, так что я выпустил их по толпе и стал перезаряжаться, второй расчёт как раз этим занимался. А вот третий наоборот радостно застрочил, выбивая у японцев целые бреши. Да и казаки что подобрались к ограде и там залегли, зачастили выстрелами, выбивая солдат охраны. По моим прикидкам их тут было около роты. Серьёзная охрана. Да и сведенья у меня оказались несколько устаревшими, всё же, как позже выяснилось, у роты было два пулемёта, только вот задействовать их японцы не успели и те попали в наши трофеи.

Как оказалось, я поливал огнём казарму рабочих, так что сразу как это выяснилось, прекратил по ней огонь. После перезарядки я огня не открывал, уже не требовалось, любое шевеление, кроме площади у казармы, где стонали и кричали раненые, стихло, вперёд двинули казаки. Хорошо двинули, прикрывая друг друга, поглядывая по сторонам. Ракеты ещё были, так что они видели что делать. В казарме охраны пришлось немного пострелять с ранеными, у нас тоже два появилось, но ничего, разоружили всех, после чего минёры двинули к шахте. Там тоже была охрана, но её сняли разведчики с началом боя, именно там и обнаружился первый пулемёт в капонире с мешками с песком. Второй был чуть дальше, позиция на холме, много что перекрывала. Повезло, что разведчики хорошо сработали и японцы не смогли открыть огнь, а то мы бы двумя убитыми не обошлись. Последние были из тех, кто плац у казарм зачищал. После этого пленных казаки уже не брали, взбешены потерями были.

Минёры сразу стали минировать, углубившись в шахту. Чуть позже казаки при обыске построек нашли в отдельно стоявшем сарайчике, он был далеко от построек, запасы