Я присел возле него на корточки.

– Ты бы первый отработал как следует. Не надумал, кстати, его закрыть?

– Нет, – выдохнул убийца, прикрыв на мгновение глаза, затем метнул быстрый взор в сторону моих трансформированных зверушек. – Я еще не понял, что ты такое.

Выглядел он скверно – ноги, судя по всему, у него не работали: связки оказались порваны, кости поломаны, хорошо хоть крупные сосуды не были задеты, иначе он истек бы кровью за минуту. На груди красовались рваные, хотя и неглубокие раны от когтей, ножны на поясе были пусты, стальные заклепки оплавлены, словно побывали в печи. На лице поверх татуировки красовались пятна сажи и корка засохшей крови, но глаза смотрели живо и с вполне оправданной настороженностью.

Я бесцеремонно всунул ему в руки пузырек, предварительно вытащив тугую пробку.

– Пей. Ты нужен мне здоровым.

– Вот так сразу? – еще больше насторожился убийца. – Никаких больше дополнительных условий?

– Ты свое условие на сегодня выполнил, – спокойно отозвался я, открыто встречая его взгляд. – И пошел на верную смерть, хотя я, если помнишь, этого не приказывал.

На лбу наемника проступила глубокая морщинка, однако настороженность из глаз все же ушла.

– А моя звезда?

Я приподнял одну бровь.

– Ты уверен, что они согласятся принять помощь из рук некроманта?

На покрытом татуировками лице насма отразилась напряженная работа мысли, а потом он посмотрел на склянку у себя в руках и, одним махом опрокинув ее содержимое в рот, мрачно сказал:

– Не думаю, что они будут в состоянии возражать.

– Мудрый подход, – одобрил я решение насма и отправился осматривать тела.

Насчет своих товарищей убийца оказался прав – звезду он практически потерял: два первых тела, которых горгульи оттащили в угол, до сих пор не подавали признаков жизни, третье исчезло в недрах большого стога и никак не реагировало на сгустившуюся во дворе тишину. А четвертый насм, над которым с угрожающим оскалом стоял Гавкач, до сих пор дышал, однако выглядел настолько плохо, что в исходе сомневаться не приходилось.

На спине лежащего ничком убийцы не осталось живого места – вместо кожи висели лохмотья, из-под них торчали осколки измочаленных ребер. На обескровленных губах пузырилась алая пена. Одна рука, согнутая под неестественным углом, была сломана в нескольких местах. На левом бедре был вырван кусок плоти, однако кровь из раны уже почти не сочилась: насм, несомненно, умирал.

Коснувшись едва заметно пульсирующей жилки на шее, я со вздохом выудил из-за пазухи еще одну склянку и, разжав зубы убийцы, влил в него драгоценное зелье.

– Следи, – приказал грозно заворчавшему псу. – Не дай ему сделать какую-нибудь глупость. Хотя бы пока не срастутся кости.

Вероятно, мне еще предстоит с этим типом неприятный разговор, потому что, полагаю, в долгу у меня он оставаться не захочет, а убивать его после того, как истратил на лечение целое состояние, будет нерационально.

Затем я отыскал глазами Грома, знаком указал на разворошенное сено, где, возможно, еще оставался кто-то живой, а сам отправился в дальний угол, почти не сомневаясь, что делать там совершенно нечего.

Как ни странно, я ошибся – один из насмов, покрупнее и помассивнее, все еще был жив. Кажется, тот, которому я недавно угрожал подносом. Не знаю уж, чем их кормили в клане, но ни один нормальный человек не смог бы уцелеть, если бы ему почти оторвали руку, вспороли живот и от души располосовали спину. А этот бугай ничего, лежит себе на здоровом боку, тихонечко хрипит, изредка подрыгивая пяткой, и даже смог повернуть голову, услышав мои шаги.

Правда, при виде меня его губы искривились в такой гадкой усмешке, что я едва удержался, чтобы не стереть ее навсегда. Ну да ничего – сейчас он мне не соперник.

– Я не стану… – Изо рта раненого хлынула густая темная жижа, заставив его осечься и захрипеть еще сильнее. – Ты… никогда… не сможешь.

Я легонько пнул его сапогом в висок, а когда упрямец затих, бесцеремонно залил ему в глотку эликсир. После чего обернулся к внимательно наблюдавшему за мной командиру и хладнокровно заметил:

– Ты был прав – он не успел возразить.

Насм криво улыбнулся и прошептал:

– Что со вторым?

Я мельком глянул на второе тело у своих ног, с сожалением отметил молодое лицо, застывший взгляд, обращенный к черным небесам, побелевшие губы, с которых не слетало ни единого вздоха. По достоинству оценил развороченную грудную клетку, над которой будто взрывной амулет поработал, и виновато развел руками:

– Извини. Тут эликсир не поможет.

– Совсем никаких шансов?

– Нет. Он мертв.

Командир, не изменившись в лице, снова прикрыл веки и замолчал.

Тем временем псы отрыли-таки в недрах сена последнего насма и добросовестно выволокли наружу. Ему, кстати, повезло больше других – отделался лишь порванной одеждой и разбитой головой. Что, кстати говоря, было неплохо, потому что возразить мне или как-то помешать он не мог, и лечебная процедура прошла безболезненно.

– Ты сможешь его вернуть? – неожиданно подал голос командир.