Я зло посмотрел на нее.

– Определился с чем? – заинтересовалась Нейла.

– Ой! – Яля шустро упорхнула.

– Так, с чем определился?

– Не слушай ты ее. – Я лихорадочно тянул время, придумывая ответ, внешне при этом стараясь оставаться невозмутимым. – Так она, о подарке.

– Так они же с Маликом подарили тебе амулет памяти, они с этим обручем с утра носились, Кейн их еще за упряжь гонял, они там что-то медное сперли. Рассказывай.

– Не могу, это наше с Софьей, личное.

– То есть то, из-за чего собачитесь.

– Не собачимся мы!

– Хорошо, вместе не спите, так удобней?

Поняв, что от меня ничего не дождется, она встала и пошла.

– Не обижайся, Нейла, правда, не могу сказать.

– Я не обижаюсь, пойду, от других узнаю, мне не привыкать.

Кажется, для меня вечер перестал быть томным. Я начал обдумывать лучший выход, разборок сегодня ой как не хотелось. Выход нашелся в лице Храма:

– Ты чего сидишь, пошли пить.

Я поспешно стал перестраивать лечебные потоки, выгоняющие хмель, на не такую интенсивную работу. Может, плетениями я плохо владел, но после ранений организм перестраивать научился.

Утро выдалось не скажу что тяжелым, но легкое недомогание все же чувствовалось. Ерунда это, что одаренные не болеют. Сходил в купальню и немного посвежел. Несмотря на вставшее солнце, во дворе никого не было, лишь следы ночной гулянки. Припомнилось, что дед всем обещал сегодня отдых, думаю, причина благодушия крылась в том, что отдых сегодня нужен был деду. Сходил, пересчитал на всякий случай лошадей. Потом, чтобы развеять сумбур в голове, начал танец с мечом. Получалось плохо, настроения не было, и через какое-то время я остановился.

– Что, плохо? – На входной лестнице, представлявшей собой фундаментальное строение из камня с широченными обшарпанными перилами и выщербленными от времени ступенями, стояла зеленоглазая бестия с двумя кружками. – Садись, поговорим.

Я отодвинул с перил ветки растений, которые эльф растил, создавая навес над крыльцом, и сел.

– Держи, отвар лечебный, с добавлением настойки. Тебе ведь она так вчера понравилась. Даже организм для того, чтобы напиться, смог перестроить.

Я молча взял кружку. Нейла встала напротив меня:

– Рассказывай!

– Что рассказывать?

– Чего девчонку мучаешь, она вчера ненамного от тебя отстала, даже поплакала.

– Нечего мне рассказывать.

– То, что Яля мне рассказала, это правда?

– Я же не знаю, что эта рыжая выдумщица наплела!

– Судя по «выдумщице», знаешь.

– Значит, правда, – решил я прекратить игру в слова. – Но я действительно не знаю, что она тебе рассказала.

– Что ты влюблен в меня и из-за этого отказываешь Софье. Причем об этом знают все.

– Причем с детства, а то, что не видишь, сама виновата. Чего расшумелись, спать не даете. – На крыльце стоял явно больной Храм, он открыл бутыль, глотнул из нее и плеснул мне в кружку. – Идите подальше разбирайтесь, вас полдома слышит, по крайней мере, мужская комната, вы под окнами стоите. Наверх гляньте.

Мы подняли головы, в окне исчезли две любопытные головы – Малик и Сайл.

– Пришлось вставать, а то о вашем разговоре через пять мер все знать будут.

Нейла схватила меня за рукав и потащила, я еле успел выпить и поставить кружку на перила. В голове наконец стало проясняться.

– И как ты мне это объяснишь?

– Да что объяснять-то, Нейла? То, что люблю?!

Она замолчала.

– Ты не волнуйся, тебе нельзя, – продолжил я спокойным тоном. – Понимаешь, когда мы ушли от светлых, когда в меня стреляли…

– Так это из-за этого? Там так надо было, ты умирал.

– Ты помнишь?

– Думаешь, я была с мужиком в постели и не помню?

– А потом мы…

– И второй раз помню, тебя на ноги поднять надо было, иначе все к светлым попали бы.