общем, интересный архитектурный приём. Массивная бронированная дверь в конце небольшого, но достаточно широкого коридорчика, закрытого снизу полом, сверху – балконом, а с боков – стенами с окнами, закрытыми металлическими ставнями, расходящимися углом. Получается этакий карман… А теперь представьте, что будет с теми, кто окажется в нём во время взрыва двух оборонительных гранат. Правильно. Фарш. Я-то и не такого насмотрелся. А вот слуги и обыватели… Они даже о своей войне знают только из газет по бравурным ура-репортажам придворных писак. Тем страшнее будет реальность.

– Горн. Пошли кого-нибудь из ребят за мартами. Скажи, полсотни трупов. В разной степени целостности… Сола, свари мне ещё кофе. Остальным – прибрать стёкла.

Отворачиваюсь, ощущая на своей спине испуганные до ужаса взгляды бледных, словно хорошо выдержанные призраки, слуг, и поднимаюсь к себе в кабинет. Началось. Бандиты не выдержали и нагрянули ко мне среди бела дня на глазах у сотен людей. Значит, власти уже, как таковой, нет… Усаживаюсь за стол, сбросив пальто на кресло, открываю записную книжку-органайзер, которую веду всё время, что я нахожусь в Русин. Там записанные на русском языке имена и фамилии учёных, специалистов, инженеров, медиков… Словом, всех, кого я желал бы увидеть гражданами Новой Руси. Пора начинать? Думаю, нет. Вот когда начнётся штурм города фронтовыми частями… Или когда поднимутся рабочие… О, чёрт!!! А ведь когда Совет приведёт свою угрозу в исполнение…

В двери стучат. Появляется мертвенно белая Золка.

– Ваша светлость… – Ставит поднос на стол, удерживая рвотные позывы.

Я участливо спрашиваю:

– Что, девочка, на улицу выглянула?

Она кивает, затем вдруг скрючивается и стремглав вылетает из кабинета, забыв о вежливости и этикете. Мне становится смешно и грустно одновременно.

Время летит незаметно. Я снова заказываю кофе, очередную порцию, и, когда его приносят, голова начинает трещать от раздумий. Не успеваю допить чашку, как в двери вновь стучат.

– Да?

Раздаётся голос мажордома:

– Ваша светлость, к вам гость.

– Кто на этот раз?

– Полицай-генерал… Простите, верховный комиссар милиции Республики Стоян ун Ангриц.

Ого! Уже перекрасились? Впрочем, наверняка господин комиссар один из главарей заговорщиков… Иначе император был бы жив.

– Проси сюда. И пусть Сола приготовит нам накву. Ну и… конфет, сладостей… Сама сообразит.

Горн стучит каблуками ботфорт по лестнице, а я быстро собираюсь с мыслями и пытаюсь прокачать ожидаемые вопросы.

Двери распахиваются, на пороге вырастает хорошо мне знакомая по дагеротипам и фотографиям плотная фигура моложавого руса, моего ровесника, если сравнивать годы жизни. Но выглядит он… хм… устало. Глаза красные, как у морского окуня. Мундир… гм… уже не мундир. Длинное, почти до земли кожаное пальто коричневого цвета с двухцветной повязкой и с символом Республики на рукаве.

Я поднимаюсь с кресла, отвешиваю лёгкий поклон. Точнее, обозначаю его.

– Чем обязан, ваше высоко…

Бывший генерал прерывает меня резким взмахом руки:

– Оставьте, эрц. Все титулы отменены Высшим Советом Республики. Так что я теперь – гражданин верховный комиссар милиции.

– Хм… Если так… Чему обязан вашим визитом, гражданин верховный комиссар?

– Мне доложили, что ваш особняк пытались ограбить неизвестные личности на самодвигателях под видом Революционной Гвардии?

– Да, гражданин верховный комиссар.

– И вы оказали им сопротивление?

– Нет, гражданин верховный комиссар. Не оказывал. Я их просто уничтожил.

Изумлённый взгляд, комиссар настораживается… Потом нехотя выдавливает:

– Я обратил внимание, что ваш парадный вход иссечён осколками и везде множество следов крови… Вы это сделали со слугами?

– Нет, гражданин верховный комиссар. Один.

Бывший полицай иронично улыбается, мол, слышал о таких великих воинах не раз.

– И как же, позвольте у вас узнать, милостивый государь?

– Элементарно. Кинул в них ручные бомбы с балкона, а оставшихся добил из револьвера. Затем вызвал маргов, они увезли то, что осталось от бандитов, а слуги убрали зал от стекла из разбившихся окон. Если вы обратили внимание, гражданин верховный комиссар, то моя парадная устроена очень своеобразно…

Милиционер бросает на меня странный взгляд.

В это время Сола вносит поднос наквой и свежей выпечкой, и я делаю приглашающий жест:

– Угощайтесь, господин верховный комиссар.

Наливаю в чашку терпкий горячий напиток, очень похожий на наш сбитень. Беру мягкую горячую булочку. Комиссар следует моему примеру, внимательно наблюдая за моими руками. Не дождёшься. Они не дрожат. И не будут… С минуту молчим, делая небольшие глотки наквы. Затем милиционер спрашивает: