– Они на прорыв пошли, – сказал один из чеченцев, – надо позицию занять. Бронетехника пойдет…
На крышу выхода не было. Они едва успели занять позиции, как действительно пошел прорыв. Бронетранспортеры и БМП чередовались с «Лендкрузерами», «Лексусами» и «Кайеннами», но это было не самое страшное. Страшнее были тачанки – пикапы с пулеметами, часто крупнокалиберными. В отличие от стрелка БТР стрелок на тачанке отлично видит все происходящее и реагирует мгновенно. Вот почему, кстати, американцы предпочитают БТРу «Хаммеры» с защищенным пулеметом и даже щит делают из дорогого бронестекла. Время реакции и тактическая осведомленность тут важнее защищенности от поражающих факторов ядерного взрыва…
Магомед сделал два выстрела – и был вынужден убраться, потому что стрелок обратил на него внимание и открыл огонь на прикрытие. А потом чеченцы ахнули из «РПГ», видимо, нашли-таки выход на крышу, – в ответ правительственные войска нанесли такой удар, что Магомеда в коридоре сбило с ног. На какой-то момент его обдало смертным ужасом, он подумал, что сейчас здание рухнет и он окажется погребенным под его завалами, но нет, здание советской постройки стояло. Только в коридоре ничего не было видно от пыли и дыма, и начали залетать пули, противно цвикая, – значит, обвалили часть стены.
Со второго этажа Магомед спрыгнул на тыльную сторону здания, там было все нормально, и даже машины стояли, только все было густо засеяно битым стеклом. В этот момент раздался чудовищный взрыв, дрогнула земля. Магомед оглянулся в сторону взрыва – для того чтобы увидеть неспешно встающее над крышами бурое облако. Это кто-то догадался и подорвал железнодорожный мост.
Кто-то прыгнул рядом, хрустнул сапогами по осколкам стекла. Это был один из чеченцев, глаза его горели недобрым огнем, что особенно убедительно смотрелось на грязно-белом от строительной пыли лице. Он вышиб окно у стоящего рядом пикапа и в несколько секунд завел двигатель.
– Что стоишь, садись! Сейчас джамаат соберем, охоту на них будем делать!
Магомед подумал, что не дело такое делать на родной земле, в родном городе – это чеченцу они не родные, а так лучше бы отпустить их восвояси…
Но он просто полез в кузов.
Остановленная подрывом моста колонна частично потеряла управляемость и под огнем начала распадаться. Часть пошла по проспекту Гамидова, часть попыталась прорваться по железнодорожным путям, а хвост колонны попытался прорваться по «Двадцати шести». Последних остановили и истребили полностью.
Магомед участвовал в охоте на промке и точно убил шесть человек, наверное больше, но он не был уверен. Но одного он спас.
Когда он увидел лежащего парня в камке – его, видимо, сбросило взрывом с брони, и он, оглушенный, так и остался, а остатки колонны ушли, – и увидел стоящего над ним бородача с ножом, в нем что-то перевернулось. Бородач успел произнести привычное при забое скота «бисмилло рахмону раджим», но перерезать горло не успел – подбежавший Магомед сильно ударил его по голове и направил на него свою «СВД».
– Стоять!
Бородач поднимался, глаза его были белыми от бешенства. К нему бежали его соплеменники, Магомед достал из кармана «эргэдэшку» и выдернул кольцо.
– Стоять, с…а.
Сразу стало как-то тихо… мертво тихо.
– Не дам…
– Он кяфир. Его надо принести Аллаху!
– Он не кяфир. Не русский. Он аварец, такой же, как я.
Люди молчали. Рядом догорал БТР.
– Мы больше не воюем с русскими. Это наша страна, – упрямо сказал Магомед, – самосуд делать не дам.
Еще неизвестно, чем закончилось бы, но к скоплению подошли еще несколько человек, явно местные.
– И верно, – сказал один из них, – с правоверным так нельзя. Э, пацан, ты правоверный?
Раненый кивнул, на лице его запеклась кровь.
– Есть шариат. Отдать в шариатский суд, пусть его судят и наказывают. А убивать нельзя, это не по шариату…
Магомед спрятал гранату и помог парню подняться.
– Давай… тут рядом больница…
Они выбрались из кольца враждебно настроенных к ним людей и побрели по разбитому городу. На улицах было много горящих машин и бронетехники, кто-то уже палил в воздух с криками «Аллаху акбар»!
– Эфенди… Вы должны знать кое-что, – сказал парень.
…
– Я не аварец. Я лезгин.
Магомеду вдруг стало очень стыдно.
– Ты дагестанец. Такой же, как я…
