больше времени под арестом провел, чем в нашем общежитии.

– Видишь ли, Эрна, – серьезно сказала инора Клодель, – официально дуэли запрещены. В столице много аристократов, поэтому там на такие вещи смотрят снисходительнее. А у нас, в провинции, более серьезное отношение к букве закона. Парой недель Кэрст не отделается. А если еще учесть, что бургомистр очень любит своего сына и имеет к аристократам свои счеты – его первая жена сбежала с проезжим графом, – то наказание будет суровым. Как бы на несколько лет не упекли твоего сокурсника.

Проблемы Штадена меня волновали мало, поэтому я лишь пожала плечами и пошла спать. Кошмары с участием хамоватого барона меня не мучили. Честно говоря, я вообще выспалась впервые за все время в Борхене: тканевая занавеска совершенно не задерживала мощный аристократический храп, и я просыпалась по несколько раз за ночь – казалось, что на меня покушается огромная стая очень больших, очень голодных и очень злых хищников.

Следующим утром я в прекрасном настроении вместе с инорой Клодель отправилась в суд, полюбоваться на наказание Штадена. Я надеялась, что до конца практики больше его не увижу. И эти мысли наполняли меня такой радостью, что я даже согласилась бы носить передачи ему в тюрьму, если уж ни одна из тех местных девиц, что радостно к нему бегали все это время, не захочет взять над ним опеку. Я очень рассчитывала, что слова иноры Клодель подтвердятся и барон получит самый большой срок из возможных. Но бургомистр зашел много дальше. Ссылаясь на уложение о дуэлях, он потребовал смертной казни для нарушителя. Это было слишком неожиданно, все-таки его сын тоже был участником дуэли, а значит, под это уложение можно подвести и бургомистрова наследника. О таких тонкостях задумываться никто не стал. Присяжные дружно поддержали своего главу и утвердили смертную казнь через повешение. Наша руководительница схватилась за сердце и возмущенно проговорила:

– Что же вы такое творите? Это не суд, это бургомисторов произвол! Кэрст же молодой совсем, у него ни жены, ни детей, у него жизнь только начинается, а вы его приговорили к смерти! Богиня такого не попустит!

Не думаю, что Богине есть какое-то дело до Штадена. Земные проблемы ее волновали очень редко, на каждого дуэлянта внимания обращать она не будет. Да и уверена я была, что такие, как Штаден, вообще не должны размножаться и чем раньше прервут их существование, тем лучше для окружающих. Если одного Штадена еще можно было пережить, то десяток способны запугать весь город. Но все же наказание даже я посчитала слишком суровым – ведь в результате дуэли никто не погиб, а второго участника вообще к суду не привлекали, что не очень-то и справедливо.

– Все по закону, инора Клодель, – недовольно сказал бургомистр. – Ни единого параграфа его мы не нарушили и не нарушим. Хотите – сами свод законов почитайте.

Он выразительно потряс толстенным фолиантом, лежащим перед ним на столе. Но инора Клодель даже не обратила на это внимания.

– Инор бургомистр, одумайтесь! Академия после такого безобразия не будет присылать студентов в Борхен!

– Не будет, и не надо, – важно сказал бургомистр. – Зачем они городу нужны? От них одни проблемы и никакого доходу казне! Еще возражения есть?

Инор судья недовольно на него посмотрел, но не возразил, а лишь повторил вопрос. Больше никто за Штадена не вступился. Бургомистр оживился и предложил не переводить казенные харчи, а привести приговор в исполнение как можно скорее. Я посмотрела на осужденного – Штаден был абсолютно спокоен, как будто это не его собирались вешать, а общежитские простыни на просушку. Он молчал и, казалось, даже не слушал, что там в зале говорят. Так же спокойно он пошел на площадь.

Пока жители города собирались на площади, где стояла виселица, бургомистр важно покачивался на каблуках с довольным видом. Когда он решил, что народа уже достаточно, выпятил и без того выдающийся живот и важно зачитал решение о казни. Инора Клодель запричитала о неоправданной жестокости приговора, она прижимала к лицу мгновенно промокший кружевной носовой платок и цеплялась за мой локоть, словно боялась упасть без поддержки. Бургомистр недовольно на нее посмотрел и добавил:

– Поскольку мы все законы соблюдаем, что бы там некоторые ни говорили, то вот еще что. Ежели найдется девица, желающая взять его себе в мужья, то от казни он избавляется. Но он и его жена должны будут немедленно покинуть город без права на возвращение. Есть желающие?

Я с любопытством осмотрелась – интересно, найдется ли кто-нибудь, все-таки барон, хотя и совсем без денег, да и пользовался он у местных красоток несомненным успехом. Вон их сколько ломилось на его половину нашей комнаты. Но, наверное, потенциальные баронессы больше боялись разгневать бургомистра, чем хотели приобрести баронский титул. Ради любимого человека можно согласиться на изгнание, но ради совсем постороннего – мало кто готов. У некоторых инорит глаза покраснели, но сделать шаг вперед и согласиться на брак ни одна не решилась. Бургомистр выдержал положенные протоколом десять минут и махнул рукой палачу начинать. Штадена потащили к петле. Наша руководительница опять схватилась одной рукой за сердце, другой – за меня. И вдруг я поняла, что если немедленно не сделаю хоть что-то, то мне в скором времени придется транспортировать в академию