Надо же, заметил!

– Эрна, – повернулась ко мне Эльза, – я покупаю тебе платье, корсет и туфли, а ты меня учишь.

Чему она хотела научиться, было понятно, но я не находила в себе желания учить.

– Это семейный секрет, – неуверенно сказала я.

– Так это специально делается? – наконец догадался «муж».

– Да, – невозмутимо ответила я.

Штаден посмотрел на меня настолько оценивающе, что мне захотелось немедленно развернуться и сбежать на лекции. Я бросила взгляд в сторону входной двери, вспомнила, что видела рядом с ней дворецкого, и поняла, что побег будет совсем не простым делом.

– То есть это ты меня соблазняла? – заинтересовался он.

– Еще чего! – рассердилась я. – Если ты помнишь, уж кого-кого, а тебя я точно даже видеть не собиралась, не то чтобы соблазнять!

– Давайте вы потом выясните, кто кого когда и где соблазнял, – деловито сказала Эльза, которой явно надоело слушать наши пререкания. – Эрна, я сейчас тоже твоя семья, значит, ты можешь со мной поделиться секретом, – просительно продолжила она. – Обещаю, от меня дальше никуда не пойдет. Разве что к дочери, но она пока еще маленькая.

Сестра Штадена умоляюще на меня смотрела и даже прижимала руки к груди для большей выразительности.

– Даже не знаю, – растерялась я.

– Корсет, туфли, два платья, шелковая ночная сорочка и пеньюар, – продолжала она меня соблазнять.

– Тогда получится, что я сама себе одежду оплачиваю, – сказала я недовольно, – а должен он.

– Я?! Я только одно платье собирался покупать, – возмутился Штаден. – Могу тебе за него деньги вернуть. Как-нибудь потом.

Дальше отказывать Эльзе было бы некрасиво, и я обменяла мой маленький семейный секрет на новый гардероб. Платья тяжелого шелка выбирались в отделе готовой одежды, но там же были идеально подогнаны по фигуре. Несмотря на всю красоту, новые платья нравились мне намного меньше, чем старые, так как самостоятельно надеть их было нельзя – все застежки находились сзади. Это сильно меня беспокоило – со своей одеждой я привыкла справляться самостоятельно.

В пятницу после занятий мне с этим помогла Грета. Она зашнуровала меня и напутствовала:

– Пусть у вас все пройдет гладко!

– Сомневаюсь в этом, – угрюмо ответила я и поправила заломившуюся складочку на юбке.

– Да ладно тебе заранее переживать! – сказала подруга и расслабленно махнула рукой. – Нужно настраивать себя на положительный лад. Ты подумай, тебе всего два дня придется притворяться влюбленной, зато потом ты его до развода не увидишь. Думай о разводе, и радостная улыбка тебе гарантирована. Кроме того, ему же тоже придется притворяться.

Она говорила разумные вещи, но это мало меня утешило. Мне и одного Штадена многовато, а там их будет целых два…

Отец Штадена, высокий подтянутый мужчина лет шестидесяти, изучал меня очень внимательно. Взгляд у него был столь же пугающим, как у Эльзы, и даже больше, поэтому я невольно сдвинулась за спину своего «мужа», даже не успев понять, что делаю. Штаден-младший хотя бы зло известное.

– Папа, не пугай мою жену, – весело сказал он, – Эрна, папа не кусается.

С этими словами он вытащил меня из-за своей спины и приобнял за талию. Наверное, «муж» пытался таким образом меня приободрить, но мне стало только еще неуютней. Я попробовала от него отстраниться, но с таким же успехом я могла сдвинуть железный сейф в кабинете ректора. Сам Штаден, похоже, даже и не заметил моих трепыханий.

– Что ж, – наконец сказал Штаден-старший, – я могу понять, почему мой сын на вас женился, даже не поинтересовавшись моим мнением. Можете звать меня просто Гюнтером. Время позднее, Кэрст, все разговоры отложим на завтра. Если вы хотите есть, то я распоряжусь.

Штаден, который младший, от ужина отказался, сказал, что мы не так давно ели, и потащил меня на второй этаж, где приглашающе распахнул дверь в одну из комнат и сказал:

– Располагайся.

Он зажег магический светильник, висевший под потолком. Я неуверенно вошла и осмотрелась. Комната небольшая и уютная. Шкаф, письменный стол, кровать составляли всю ее обстановку. Над кроватью находилась полка с книгами, сверху на которых стояла деревянная модель корабля. Нельзя сказать, что была она сделана мастером – над ней явно трудился ребенок. Похоже, что