– В моем времени есть оружие во сто крат более ужасное, чем все эти танки! – меня уже несло. – Одна совсем небольшая бомба, размером с нынешнюю полутонку, способна стереть с лица земли огромный город наподобие Берлина. И не просто стереть, но и сделать так, что жить на этом месте будет смертельно опасно многие ТЫСЯЧИ лет. При взрыве сначала происходит вспышка чудовищной мощности, от которой в радиусе нескольких километров мгновенно вспыхивает все, способное гореть, – дома, машины, деревья, люди. Почва в эпицентре мгновенно превращается в застывшее стекло. Следом приходит ударная волна такой силы, что каменные здания рассыпаются буквально в пыль, автомобили сплющивает, словно консервные банки, а многотонные бронемашины – переворачивает, как фанерные макеты. А вы говорите – один танк…

На немца было жалко смотреть. Не преувеличиваю – реально жалко. Я даже подумал, не наговорил ли лишнего. Очень может быть, что и да – занесло, бывает. С другой стороны, а что я такое сказал? Информацию из школьного учебника по НВП?

– Вы… расскажете… про это… оружие? – чуть ли не по слогам осведомился Гелен.

– Покажу, в планшете есть киносъемка. Кадры разрушений городов там очень впечатляющие. А вот объяснить устройство и даже просто принцип работы – никак не смогу.

– Даже принцип работы? – удивился Анхель. – Вы ведь военный, почему вам не…

– Ничего не известно! Секретность высшего уровня! – строго сказал я. – Военные должны знать только поражающие факторы и способы защиты от них. Остальное – государственная тайна.

– Это про применение этого оружия вы песню пели? – внезапно огорошил Анхель.

Пел песню? Это я могу… Если такое исполнение можно назвать «пением». Иной раз сам не замечаю, что бормочу себе что-то под нос. И какой текст из моего широкого (от «Рамштайна» до «Тату») репертуара понравился немцам?

– Что за песня?

Майор достал блокнот, полистал и стал зачитывать, старательно выговаривая русские слова:

– И пылает голубым огнем земля, там где был когда-то Вашингтон…

– Да, это про нее! – не стал отрицать я. – Про бомбу! Это такая… штука… Тотальное разрушение!

– Ну, допустим… – Тон, которым это произнес полковник, мне крайне не понравился. – Отставим пока ее в сторону. Показывайте, где спрятали прибор!

– Вон там. – Я ткнул рукой в направлении лесной опушки, по которой, как помнил, неплохо отбомбились «Штуки». Неплохо в том смысле, что старались, – а били по совершенно пустому месту. Уж подходящую воронку я точно отыщу, чего другого, а этого добра там навалом.

– Ориентир?

– Сосна со срезанной верхушкой. Видите? Неподалеку я и спрятал планшет, в стрелковой ячейке. Надеюсь, у вас есть лопата? Возможно, придется покопать.

– Найдем. – Полковник широкими шагами двинулся в указанном направлении.

Анхель, сдавив рукой мой бицепс, подтолкнул меня следом…

«Искал» я не долго – просто приглядел подходящую воронку, обрамленную пластами вывороченной глины и клочьями дерна, и затейливо выругался. Надеюсь, не переиграл.

– Это точно нужное место? – Взгляд Рейнхарда был полон ужасной обиды и почти детского разочарования. Ну да, такую конфетку отняли… понимаю…

– Абсолютно, – грустно кивнул я. – Вон сосна, вон пулеметная позиция, можете сами убедиться, там вокруг стреляных гильз полно. Прямое попадание. Можно даже не искать, тут бомба килограммов на полсотни рванула. Ничего не осталось.

– Мне кажется, что вы лжете, комиссар… – Похоже, Гелен был на грани нервного срыва. Бросив на шефа быстрый взгляд, майор незаметно вклинился между нами.

– Ну, вот зачем, полковник? – нагло ухмыляясь прямо в перекошенную «праведным» гневом морду «сверхчеловека», спросил я. – Объясните, мы ведь все тут разумные люди: зачем мне врать? Я и так рассказал больше, чем стоило. И не потому, что мне жизнь дорога – как раз напротив!

Гелен, немного пораскинув мозгами (жаль, что не от разрывной пули!), признал, видимо, мою правоту – слегка кивнул и легким движением руки дал знать майору, что успокоился.

– Кто виноват, что пилоты ваших бомбардировщиков несколько… перестарались? – усмехнулся я.

– Поехали, – остывая, буркнул разведчик. – Надеюсь, ваша машина времени – не такая же химера, как удивительным образом исчезнувший прибор.

– А танки мы, по вашему, каким образом сюда доставляли? В газообразном состоянии? – откровенно издеваюсь я.