За прошедшие сутки Батоныч еще несколько раз встречался со Сталиным. Дважды при этом присутствовал нынешний нарком обороны маршал Тимошенко, пока еще не догадывающийся, что занимать этот пост ему остается меньше недели[19]. Семен Константинович оказался вполне нормальным мужиком, хоть в первый раз и не знал, как себя вести в присутствии незнакомого полковника АБТВ, которого САМ представил в качестве личного консультанта. На встречах в основном оговаривались технические детали, пока, впрочем, без особых подробностей, как выразился Вождь, «ви, таварищ полковник, тепэрь сами рэшайте, что да как. А ми – вам всэцело паможем». Владимир Петрович, впрочем, и не спорил. Сам так сам. Впервой, что ли? Не верил бы в свои силы – не стал и предлагать.

Очкарик, к слову, как и обещал, за пару дней набросал примерную схему «сетецентрической войны» в применении к нынешним реалиям. Правда, с оными реалиями он главным образом ознакомился за эти же самые дни, после чего оптимизма у него заметно поубавилось. Очень заметно. Всерьез историей, в частности технической оснащенностью РККА образца сорок первого года, Кариков никогда не интересовался. И потому реальная ситуация с радиосвязью в действующих войсках оказалась для него тяжелым ударом: ну, не ожидал человек, что все так… сложно. Не катастрофично с сугубо технической стороны, а именно СЛОЖНО. Поскольку то, что сейчас происходит, – это просто кошмар. Не зря ведь легендарный командарм, регулярно вхожий в сталинский кабинет, некогда сказал: «Сильна Красная Армия, но связь ее погубит»[20]. Нет, дело было вовсе не в том, что в войсках не имелось радиостанций. Пусть плохонькие и большей частью устаревшие, практически без запчастей, но они все-таки были. Проблема – или даже так – ПРОБЛЕМА – крылась в том, что ими не умели нормально пользоваться. Причем практически на всех уровнях. Не умели грамотно шифровать сообщения, не изучали принципы радиоразведки и радиоборьбы, не обучались кодированию и декодированию. И, что самое неприятное, предвоенный генералитет – между прочим, вопреки прямому приказу Сталина «Об улучшении работы связи в РККА»! – упорно не желал ничему этому учиться. Ни к чему хорошему это, разумеется, привести не могло – и не приводило, увы! Передаваемые в действующие войска сообщения большей частью шли открытым текстом (либо с примитивной кодировкой с использованием кодовых слов в духе танк – «коробочка» и так далее), чем с удовольствием пользовались гитлеровцы. Порой даже отдавая советским войскам приказы, которые те выполняли, не подозревая подвоха…

Батоныч, прекрасно уяснивший причину подавленного состояния младшего товарища, сообщил, что ничего столь уж катастрофического он во всем этом ровным счетом не усматривает. И работать Борис все равно будет по специальности, занимаясь вопросами как раз-таки связи. Как проводной, так и радио. С упором на последнюю, разумеется. Обучать, налаживать, контролировать выполнение, разъяснять важность. А уж там, глядишь, и присланные Дубининым документы в полную силу заработают, и до спутников останется совсем недалеко… ну или хотя бы до беспилотников, благо с чисто технической точки зрения ничего особенно сложного в их производстве нет. Да и вообще, один раз гитлеровцев уже разбили, а сейчас и тем более разгромим. Вот только с нормально организованной связью это выйдет быстрее и эффективнее. Успокоил, одним словом…

Что же до формируемой танковой бригады, то Батоныч в принципе вовсе не собирался тупо копировать структуру танкового полка образца шестидесятых-семидесятых годов. Какой смысл? Танки-то ладно, этим добром его Сталин обеспечит, и «КВ», и «тридцатьчетверками». Причем скорее первыми, поскольку Владимир Петрович все больше и больше склонялся к идее создания именно тяжелой ТБр. А вот с остальным сразу же возникали проблемы. Где, к примеру, брать положенные по штату бэтээры? Местными броневиками замещать, которые скорее легкие колесные танки с унифицированной с гусеничными собратьями башней? А