– А почерк подсудимого? – спросил другой присяжный.

– Нет, не его, – ответил Белый Кролик, и все присяжные с удивлением переглянулись.

– Стало быть, он подделал чей-то почерк, – задумчиво сказал Король.

Присяжные просияли и дружно вздохнули облегчённо.

– Я не писал этих стихов, Ваше Величество, – сказал Червонный Валет, – и никто не докажет обратное. Ведь моей подписи там нет?

– То, что вашей подписи нет, – сказал Король, – как раз доказывает вашу вину. Если бы вы не задумали чего-нибудь дурного, то, конечно, подписались бы своим именем.

Все дружно захлопали, что объяснимо – ведь это были первые умные слова, сказанные Королём за весь день.

– Да, это, без сомнения, доказывает вину подсудимого, – сказала Королева, – а потому его следует казнить…

– Это решительно ничего не доказывает, – отважно возразила Алиса. – И вы даже не знаете, что это вообще за стихи.

– Огласите их, – сказал Король.

Белый Кролик надел очки.

– Откуда мне начать, Ваше Величество? – спросил он.

– Начните с начала, – важно проговорил Король, – и прочитайте до конца.

Среди мёртвой тишины Белый Кролик прочитал следующее стихотворение:

– Это самое важное доказательство вины! Самое существенное из всех прочих, – сказал, потирая руки, Король, – а потому присяжные могут теперь…

– Я готова отдать свой напёрсток тому, кто объяснит, что значит это стихотворение! – воскликнула Алиса, которая выросла уж настолько, что не побоялась перебить Короля. – В нём нет никакого смысла.

Присяжные сейчас же записали: «Она утверждает, что в нём нет никакого смысла». Но никто из них не вызвался объяснить прочитанные стихи.

– Тем лучше, – сказал Король, – значит, нам и не придется искать какой-нибудь смысл… Хотя, пожалуй, – задумчиво продолжал он, развернув листок на коленях, – некоторый смысл в нём всё же можно найти… «Хоть плавать не умею…» Умеете вы плавать, подсудимый?

Валет грустно покачал головой.

– Разве такие, как я, плавают? – вздохнул он. И действительно, разве мог он плавать, ведь, как и все карты, он был из тонкого картона.

– Так, это мы установили, – проговорил Король, просматривая стихотворение дальше. – «Пощады мы не просим…» Интересно, не просим у кого? «Он дал им три, она им – пять» – здесь, разумеется, речь идёт о пирожках.

– Но ведь дальше сказано: «Вернулись все обратно!» – возразила с горячностью Алиса.

– Так оно и есть! – с торжеством сказал Король, показывая на пирожки. – Это ясно, как день… «Пред тем, как с нею был удар…» Ведь у тебя, кажется, не было удара, моя дорогая? – спросил он у Королевы.

– Никогда, – гневно воскликнула Королева, запустив чернильницей в присяжных.

Чернильница попала в Билла. Бедный маленький Билл уже давно перестал писать на доске пальцем: он в конце концов сообразил, что на ней не остаётся никаких следов, но так как в него попали чернила и теперь они стекали с его мордочки, – он, макая в них палец, снова начал писать.

– Значит, слова эти не имеют к тебе никакого отношения. Ну и слава богу! – сказал Король и прибавил чуть ли не в десятый раз за день: – Присяжные! Отправляйтесь совещаться.

– Нет! Нет! – крикнула Королева. – Сначала пусть вынесут приговор, а потом совещаются.

– Разве можно сначала выносить приговор, а потом совещаться? – воскликнула Алиса.

– Молчать! – заорала Королева, побагровев от гнева.

– Ой-ёй-ёй! Я вас нисколечко не боюсь, – сказала Алиса, – и молчать не буду!

– Отрубите ей голову! – закричала Королева в ярости.