рассказал свою историю любопытствующим членам экспедиции.

На слова «Интернет» и «скайп» глаза капитана выкатились, будто я выругался матом в пансионе благородных девиц. Странно все это. Да и вообще я обратил внимание, что оборудование у них все устаревшее, хотя и выглядит новым. Экономные? Или приверженцы аналоговой техники? Сейчас кого только нет: экологи, реконструкторы, натуралисты, глобалисты, антиглобалисты… Эти, видать, «антицифровики». Ну и ладно, диктовать устав в чужом монастыре – не в моих правилах.

– Судя по описаниям, на девочку напала Гарпия – хищная птица, водится в этих местах. Только вам, похоже, встретился какой-то аномально большой экземпляр, – заявил капитан и спросил: – Как зовут девочку?

Я пожал плечами и вдруг ляпнул:

– Аэлла.

Мои мысли снова унеслись к Алехандро. Черт возьми, а ведь я его бросил! Память услужливо выдала его истошный крик и мой постыдный побег в пещеру. Не знаю, в каком месте у человека находится совесть, но кажется, что в горле – она хватает тяжелой рукой и перекрывает дыхание. И еще добавляется ощущение пудового камня на загривке – то самое, когда совесть говорит: чувак, а ведь ты не прав.

Больше, чем плечо, теперь саднила мысль: девчонка спасена, я в безопасности, а с Алехандро что? Может, он, израненный, стонет в луже собственной крови. Еще живой. Где-то на том краю пещеры. А я здесь…

– Ребята, – сказал я. – Мне надо вернуться за товарищем.

Ученые понимающе согласились. Серое судно заскользило вдоль левого берега, позволяя мне присматриваться к скалам, выискивая знакомую местность. На всякий случай, ученый люд встал вдоль бортов с оружием наперевес, опасаясь мстительности туземцев.

– Вон! Пещера! – заорал я не своим голосом, увидев черный зев прямо над травянистым берегом. Да-да, здесь я спускался к воде умыться – вон и след на траве от вырванной из ее пут дубинки.

Вооружившись винтовками и фонарями, мускулистый Людо и бородатый швед Мартин собрались идти со мной. Перед спуском на берег я зашел в каюту доктора. Малышка Аэлла еще спала, свернувшись клубочком на кушетке.

– Не волнуйся, Марк, я за ней присмотрю, – кивнул доктор.

Когда мы причалили к берегу, я обернулся. Накатило странное чувство, по спине поползли мурашки. Я глянул на красную надпись на белом боку судна – «Calypso».

Последователи, решил я и двинул к пещере. Но Мартин заорал:

– Стой. Туда нельзя!

– Там Алехандро, – отозвался я. – Идите за мной.

Но Людо ткнул пальцем в белые знаки, мистическим орнаментом окружающие лаз. Сверху так же, как и на другом конце, покачивались «ловцы снов», издавая легкий стук костяными и деревянными основами:

– Марк, с этим не шутят. Мы уже не новички здесь. Видишь эти знаки? Для индейца это то же самое, что врата ада, – дорога в никуда. Смерть. Самоубийство.

– Да бросьте вы! Я же вышел.

– Значит, тебе повезло. В лесах Амазонки таких пещер несколько. Люди из них не возвращаются. Это не суеверия. Проверено.

Я помялся. Они не шутили. Снова тяжелое чувство навалилось на плечи.

– Нет, ребята. Вас не неволю, но я должен вернуться. Алехандро и так слишком долго ждет, если жив еще. Сорри.

И я шагнул в черный проход, задев головой печальных «ловцов снов». Один из них с треском упал под ноги. Я переступил через него и обернулся. Позади в дрожащем, как над костром, воздухе стояли Мартин и Людо. Судя по их лицам, я только что выпрыгнул из самолета, начхав на парашют.

А, была не была! Им не понять наш русский авось… Я пошел дальше в чрево темной пещеры. Зато теперь не с пустыми руками. Я сжал пальцами холодный ствол винтовки и поспешил наугад за желтой полосой света собственного фонаря. Случай вывел меня раз. Выведет и во второй.

О! А вот и пещера с наскальной живописью. Неожиданно быстро. Наверное, не стоит смотреть на стены, испещренные белыми символами…

Мысль опередило знакомое чувство тошноты. Послышались шелестящие голоса призрачных шаманов, и, будто оглушенный тяжелым мешком по голове, я рухнул без сознания.

Вновь на меня навалились разноцветные сны – полеты по головокружительному аттракциону в мыльном пузыре, сверкающем