-- Ты мне не веришь? Скажи. Одно твое слово, и я уйду. Если между нами больше ничего нет, то так тому и быть.

Станиславский ему поверил бы. А я нет. Но под влияние, все же, попала. Как кролик перед удавом, я сидела напротив него и не могла отвести взгляда. Получалось, что он как заговорил меня. Внушил мне, или как еще это называлось, но помимо воли наружу рвались слова «я дура, останься, моя единственная любовь». Нисколько не удивилась бы, произнеси я их вслух. Но вдруг моргнула, раз, другой. Потом прикрыла глаза на минуту, а в следующий миг уже твердо знала, что не он моя любовь, и даже наоборот.

-- Зачем же уходить? Нам есть, о чем поговорить.

Дальше мои глаза затуманились. Начала прикидывать, как мне его лучше разговорить. Горестно подумала, что следователь из меня никуда не годился. По всему, он был непрост и легко не выдаст того, кто за ним стоял. А встреча произошла так неожиданно, что у меня не было времени обдумать, каким образом стану действовать. Мысли скакали, как блохи, не поймать, а время шло.

Леонид все мне что-то говорил, не умолкая. Правда, сначала, услышав мой ответ дернулся, как если бы я произнесла что-то непотребное, но быстро с собой справился. Схватил мои руки, сложил ладонь к ладони, обхватил своими и приподнял, точно кого-то заклинал и благодарил одновременно.

А во мне начала ощущаться неуверенность, следом за ней и вовсе объявилась паника. Уже стала малодушно прикидывать, как бы вообще все это прекратить. Не знала, как это выглядело со стороны. Возможно, сидела, вжавшись в стул, вся растерянная и с глазами, что те блюдца, которые стояли перед нами на столе, и не имела сил и слова произнести. И тут как свет померк. То есть, вдруг стало подозрительно темно.

Конечно, за окном, около которого сидела, царила непогода. Тучи там значительно сгустились и налились свинцом, и вот-вот мог раздаться гром, вполне. И еще сидела я не столько у стекла, сколько в углу. И дело было глубоким вечером. Но все это не объясняло полностью, почему стало темно. Лишь только, когда тряхнула головой, смогла сбросить с себя наваждение, и в тот же миг заметила, что мы за столом уже не одни.

-- Леша…

Круглов стоял возле нас. Это он заслонил от меня свет ламп, что освещали кафе. Стоял и молчал, держа руки в карманах джинсов. На нем была куртка, поверх свитера, и мне это показалось странным. Почему он зашел в зал в верхней одежде? Так спросила себя. Сразу же и ответила, что, должно быть, зашел на одну минуту. И оказалась права.

-- Здравствуй, дорогая. – Сказал он мне, но смотрел при этом на Леонида.

-- Вы кто? – удивился в свою очередь Леня.

-- А ты не знаешь? Сейчас объясню. Вставай и двигай на выход. И поживее. Мне некогда.

-- Маша… -- начал было тот тянуть время.

-- Не серди меня, парень.

По всему, вид и тон Круглова повлияли на Леонида. Пререкаться ему расхотелось, он встал и показал, что готов подчиниться, хотя и не представляет, почему должен это делать. Как только он вышел из-за стола и направился к дверям, пришла моя очередь, обратить на себя внимание Круглова. Вернее, он сам его обратил на меня. Повернул ко мне голову и посмотрел в глаза.

-- Леша…