все эти заведения в городе, чтобы иметь какие-то предпочтения или вполне ощутимые желания. Но сам процесс спора нас захватил. Как игра, какая. Нам было весело цепляться друг к другу, отнекиваться и выдумывать то, чего и быть-то, возможно, не могло.

-- Стой! – вдруг Татьяна подняла кверху указательный палец. – Кажется, я знаю, куда мы с тобой пойдем.

-- Ты, о чем? – с интересом взглянула на нее, ожидая, что станет делать дальше.

Она схватила свою сумку, стала в ней рыться, а потом извлекла на свет божий старую записную книжку. Потом присела на диван и с вниманием принялась ее листать, стараясь не пропустить ни одной страницы.

-- Куда же я могла его записать? – бубнила себе под нос, еще больше подогревая мое любопытство. – Кажется, нашла? Вот, точно. Это оно.

-- Что?

-- Название ресторана. – Состроила она мне хитрую рожу. – Отгадай, какого?

-- Не валяй дурака. Не имею даже предположения, что ты задумала. Если нам придется ехать к черту на…

-- Ближе. Не обижай меня. Имею вполне реальное предложение, а не ни пойми, чего.

-- Говори уже! А не тяни.

-- Ладно. Вот, взгляни. Это заведение известного тебе Ивана Григорьевича Рюмина. Помнишь такого?

-- Таня! Того самого?

-- Да. Помнишь, как мы славно повеселились тогда? Ну, на твое тридцатилетие?!

-- Как же мне не помнить…

-- Вот. Мы с ним потом еще один раз встречались… -- подняла она глаза к потолку, вполне возможно, вспоминая ту встречу.

-- Правда? Ты мне ничего не рассказывала.

-- Что же рассказывать, когда он жил в одном городе, я в другом. У него свое дело, а у меня тоже, как знаешь, забот полно. Не вышло укрепить наши отношения. А так, да, они были и вполне хорошие.

-- Вот видишь! Может это судьба?! Переехать тебе сюда, имею в виду.

-- Поживем и увидим… -- она теперь доставала из сумки свой мобильный. – А сейчас, для начала, выясним, помнит ли он вообще о такой женщине, как Татьяна Акимова.

Она приложила телефон к уху и отошла к окну, повернувшись ко мне спиной. Я, стараясь ей не мешать, присела на диван, где только что сидела она, и, откинувшись к мягкой спинке, приготовилась ждать. Это оказалось не лишним. Терпение мне понадобилось. Их разговор сразу принял лирический характер, оттого у меня не было ни желания, ни возможности участвовать. Потом пришло ощущение, что про меня забыли, а затем и мысль, что могу здесь состариться, ожидая, когда эти двое, наконец, наговорятся и договорятся о встрече сегодня вечером. Пришлось подняться и пройтись, ненавязчиво так, по кабинету взад и вперед, чтобы, хоть как, обратить на себя внимание и напомнить о своем существовании.