выстроить систему приоритетных направлений и тратят намного больше времени на ту работу, которую опытные профессионалы выполняют в три раза быстрее. У пожилых женщин, имеющих семью, есть чем заняться и без наблюдений за соседями и обсуждения их на лавочках у подъездов.

Приблизительно через полтора часа Настя и Егоров встретились на детской площадке перед домом, в котором когда-то жила Камилла Милюкова. Настя закончила обход одиноких бабушек, не всех, разумеется, а только тех, которых застала дома, Виктор же после разговора с одной из «негодяек» (вторая была на работе) успел отловить пару-тройку местных жителей, гуляющих с собаками. Двое Милюкову не вспомнили – животных завели уже после того, как Камилла переехала на проспект Ермака, а один, посмотрев на фотографию бывшей соседки, подтвердил, что да, видел такую с собачкой, яркая была, ее трудно не заметить. Лично с ним она не разговаривала, но вообще была общительная, постоянно с кем-то болтала.

Насте повезло больше. Две сильно пожилые соседки Милюковой уверенно заявили, что «хахаль у ней был», на красной машине приезжал и на ночь оставался. И даже описание его дали. Не бог весть какое, конечно, но примерный возраст и цвет волос описали одинаково. И еще красная машина. Можно попробовать…

– И сколько бабок ты опросила? – подозрительно прищурился Виктор.

– Шестерых. В остальных квартирах не открыли.

– Шестерых? За полтора часа? Что-то больно быстро. Может, халтуришь? Это ж по пятнадцать минут на бабку. Да сроду такого не было, чтобы одинокая бабуля через пятнадцать минут отпустила того, кто с ней разговаривает и вопросы задает. Если отпустила, значит, вообще говорить с тобой не хочет. И это, в свою очередь, означает, что ты не умеешь расположить ее к себе и заставить отвечать на вопросы. А это и есть самая натуральная халтура. Вот так-то, москвичка.

Настя готова была подписаться под каждым его словом. Она хорошо помнила первые годы работы в уголовном розыске, и как она мучилась, опрашивая пожилых свидетелей, и как они медленно вспоминали и медленно и путано излагали факты, и как уводили разговор в сторону, ударяясь в воспоминания, не имеющие никакого отношения к расследуемому делу. И как жалко ей было обрывать их и заставлять возвращаться к тому, что ей нужно было узнать, потому что они были совсем-совсем одинокие и цеплялись за любого собеседника… Это уже потом, намного позже, ей удалось найти кое-какие приемы, позволяющие быстро и не обижая свидетеля закончить разговор.

– А у меня хитрые фенечки есть, – засмеялась Настя. – Не веришь? Вот, возьми, послушай.

Она вынула из сумки диктофон, на который записывала все проведенные опросы.

– Я для тебя записывала, – ответила она на немой вопрос Егорова, застывший у него на лице. – Чтобы тебе было чем отчитаться. Там, конечно, мой голос, поэтому давать это послушать никому нельзя, но справку написать ты по этой записи сможешь без проблем. Возьми-возьми, сам убедись, что со всеми шестерыми бабушками я честно разговаривала. Без балды.

Егоров, чуть поколебавшись, взял диктофон и покачал головой.

– Ну ты даешь, москвичка… А я вот так и не научился. Много чего умею, а этого – нет. Как к старику или старушке в лапы попадаю, так меньше сорока минут никак не получается. Ладно, послушаю дома, может, и правда, чему-то полезному научусь. Ну что, поехали на Ермака, насчет хахаля на красной машине поспрашиваем? Или ты мне уже не помогаешь?

– Да помощи-то от меня… – Настя махнула рукой. – Только мешаю тебе, под ногами путаюсь. Но мне нужно дождаться ответа, задание выполнить, так что ты уж не обессудь, но мне придется с тобой болтаться.

– Ладно, не прибедняйся, от тебя какая-никакая польза есть, а вдвоем веселее. – Виктор озорно подмигнул. – Давай зайдем куда-нибудь, я пивка еще хлебну, ты тоже возьми чего пожрать, и рванем на Ермака.

– Это далеко?

– Прилично. Почти другой конец города. Да не бойся, я на машине. Ты там, в столицах-то, небось, привыкла на лимузинах разъезжать, а у меня лошадка попроще, победнее, но ничего, довезет с грехом пополам.

Настя увидела вывеску кафе и шагнула к двери, но Егоров дернул ее за руку.

– Не, не сюда, мы чего подешевле выберем.

Она упрямо остановилась.

– Вить, здесь еда нормальная?

– Вполне. Только цены не для моего кармана.

– Не обидишься, если я тебя угощу? Пожалуйста.

Он пожал плечами.

– Шикуешь, москвичка? Ну, давай, давай.

Кафе и в самом деле оказалось на удивление хорошим и ни в какое сравнение не шло с заведением, в котором они сегодня утром