уставился на Сыку, выжидая, что он скажет.

— Люди добрые! Опомнитесь! Еще хуже будет! —взывал «прокуратор» Сыка.

— Почему ты думаешь? — спросили одновременно несколько стариков, напуганных рассказом Сыки.

— Да как же! Посудите сами! Грамоты уничтожили и объявили, что никакие жалобы не помогут. Бросили наших в тюрьму. А здесь войска, вооруженные с головы до ног… А у нас какое оружие?.. И помощи ждать нам неоткуда. Не думайте, что я боюсь. Но я хочу спасти, что можно. Иначе что ж? Прольется кровь, и если сегодня мы не удержимся, то завтра…

— Молчи ты, прокуратор проклятый! Иуда! —загремел Матей Пршибек.

Он выпрямился во весь свой огромный рост и шагнул к приземистому лохматому «прокуратору». Сочувственные возгласы со всех сторон поддержали его бурную вспышку, и особенно выделялся голос Брыхты. Но и Сыка не остался без поддержки, притом значительной. Как раз наиболее почтенные и уважаемые люди из Кленеча, Ходова, Постршекова, Стража, Кичева, Тлумачева и Мракова стояли на его стороне и всячески старались унять решительно настроенную часть собравшихся — это были главным образом уездские и драже-новские ходы, а также многие из Льготы и Поциновице.

— Не слушайте его! —продолжал убеждать Сыка.—Кто все это натворил, как не ты, Матей?

— Хочешь, чтобы сожгли твой двор, чтобы перебили наших жен и детей? —кричал кленечский Буршик.

— Пусть жгут, пусть убивают! —гремел в ответ Пршибек.—Но живым я не дамся! Лучше пусть меня убьют, чем быть рабом, подъяремной скотиной! Будьте вы прокляты, вы трусливые бабы, а не ходы!

В Гамрах поднялись невообразимый крик и сумятица. Ходы спорили и кричали. Надо идти с повинной, говорили одни; надо драться, утверждали другие. Последних было меньше. Во главе их стоял Матей Пршибек, а вместе с ним боязливых миролюбцев обличали пылкий постршековский Брыхта и молодой Шерловский. Все были так возбужены, шум и гам был такой, что никто не слышал предупреждающих возгласов караульных, которые что-то кричали и указывали в сторону Уезда.

И вдруг шум голосов разом утих. Раздался оглушительный выстрел. За ним другой, третий… По лесу прокатился грохот пушечной пальбы. Да, пушечной! Смотрите, вон там —три пушки! Их втащили на гору над Уездом и навели прямо на Гамры. Белые дымки выстрелов, клубясь, сползали по склону. А возле орудий множество войска. Часть солдат медленно спускается прямо в долину. А на нижней дороге — кирасиры, их гораздо больше, чем прежде. Вся местность так и кишит войсками! Прибыло подкрепление! Пока ходы стояли пораженные и растерянно глядели на передвижение неприятельских сил, прибежал, запыхавшись, парень с известием, что Больф Даниелев вернулся из разведки. Войска, по его словам, стояли раньше укрывшись за Уездом на лугу, а сейчас прибыло подкрепление. Эта весть и была новостью; в правдивости ее каждый мог убедиться собственными глазами.

— Ну, и вы еще хотите воевать? —крикнул Сыка, указывая на готовившихся к наступлению солдат.

— Молчи, ты! —загремел Пршибек.— Хватит, наслушались! Кто настоящий ход, за мной!

Многие удерживали и отговаривали Пршибека и его сторонников.

— Оставьте их! Пусть идут себе сами на поклон,—кричал молодой Шерловский.—С нами идите, с нами! Мы хоть сумеем постоять за себя.

Пршибек бросился к знамени и выдернул его из земли.

— В Поциновице! Идем в Поциновице!

Тем временем какой-то подросток побежал из Гамр на «огнище». Беженцы озабоченно поглядывали на затянутое тучами небо. В лесу стало темно. Порывистый ветер гудел в ветвях, предвещая грозу. Беженцы спешили заранее укрыться от нее, не подозревая, что над ними готова разразиться совсем иная гроза.

И в самый разгар суеты из Гамр примчался подросток и еще издали громко закричал, что вернулись выборные из Праги — Сыка, Пайдар и Брыхта, а остальных нет, потому что их посадили в Праге в тюрьму.

Душераздирающий крик огласил лесную чащу. Все оглянулись.

Ганка Козина рыдала, ломая руки. Женщины обступили ее, стараясь как-нибудь успокоить.

— Где они?— спросила старая Козиниха подростка. Она не плакала, но лицо ее покрылось мертвенной бледностью. Мальчик указал в сторону Гамр. Она поспешила туда, но на опушке остановилась: навстречу ей из Гамр двигалась толпа вооруженных мужчин. Впереди шли Матей Пршибек, по-стршековский Брыхта и молодой Шерловский из Поциновице. Над ними развевалось белое ходское знамя. Остальные мужчины были в Гамрах. Они метались из стороны в сторону, сбивались в кучки и, глядя на гору, прислушивались к звукам рожка и барабанной дроби.

От отряда Пршибека отделился Искра Ржегуржек и подбежал к Козинихе.

— Плохо дело! Столько войска! А наши там хотят идти с повинной…

Старуха всплеснула руками.