— У Сыки.

— Воры! —крикнула Козиниха.

— Они наверняка и к нам придут, мама! — испугалась Ганка.

— Пусть приходят! Бумаги!.. Верно, те письма…—кричала старая ходка.—Да, это они умеют! Являются, когда мужчин нет дома! И все этот Кош… он уже раз чуть не убил Яна!.. Люди добрые, не бойтесь! Не то от них уж никогда ни минуты покоя не будет! Покажите им! Заступитесь, не давайте себя в обиду!

В это время кто-то из мужчин закричал:

— Эй-эй! Драженовские! Сюда, сюда! —и замахал рукой толпе крестьян, торопливо проходившей мимо.

Те остановились. Мужчины и женщины, собравшиеся на дворе у Козины, кинулись им навстречу, и на дороге собралась большая толпа.

— Где эти злодеи? —злобно кричали драженовские. Они рассказывали то же, что и подпасок,— как управляющий Кош со своими подручными выломали у Грубого дверь и так долго рылись, пока не нашли письма. Жена Грубого говорила, что было шесть писем: от прокуратора, от Юста и от ходов, когда они были в Вене.

— А сейчас наши в Праге, на суде,—раздались крики,—Ло-микару эти письма нужны против нас! Понимаете? Идем, крестьяне, отнимем письма! Где эти воры?

— Они у Сыки,—сказал кто-то, и в ту же секунду со всех сторон послышались возгласы:

— Матей идет! Матей Пршибек!

Высокий молчаливый ход действительно показался между строениями и, широко шагая, приближался к толпе, собравшейся на дороге возле усадьбы Козины.

— Ты слыхал?— кричали ему и свои и драженовские.

— Да, слышал. Отняли письма у вас, а теперь отнимают у Сыки. Что же вы хотите?

— Не отдадим писем!— кричали мужчины. Угрюмое лицо Пршибека просветлело.

— Да? Я так и думал. Женщины и дети, по домам! —повелительно крикнул он.—Мужчины, быстро за чеканами и кольями!

Те из мужчин, которые выбежали из домов с голыми руками, бросились за оружием и через минуту вернулись вооруженными. У всех драженовских были чеканы.

Ганка с Ганалкой поспешили во двор искать Павлика, чтобы держать его поблизости. Старая Козиниха осталась стоять в воротах.

Тем временем управляющий Кош искал у Сыки письма от Штрауса, Юста и первых ходоков в Вену, правда, с меньшим успехом, чем в Драженове. Он удивлялся тому, что шум возле дома старосты неожиданно стих. Сперва, когда они приехали, людей тут собралось видимо-невидимо, а теперь, когда он со своей добычей —увы, одним-единственным письмом — вышел на улицу, чтобы тронуться в обратный путь, он не увидел никого, кроме хозяйки и работницы. Кош и кутский бургграф сели на лошадей. Четверо егерей с ружьями шли впереди, остальные егеря и лесничие — сзади и по бокам. Письма, отобранные у Грубого и у Сыки, были спрятаны под темно-синим кафтаном Коша.

У дома старосты и по соседству было тихо, но дальше, в конце деревни, слышался глухой рокот.

— Не нас ли они поджидают? —заметил бургграф. Кош презрительно усмехнулся.

— Ну, не такие уж они дураки. Знают ведь, что такое ружье…

В это время до них донесся грозный шум. Всадники натянули поводья. Остановились и егеря. Перед ними на дороге выросла толпа ходов —уездских и драженовских, вооруженных дубинами и чеканами. Во главе их шел Матей Пршибек с увесистым чеканом в руке.

По обе стороны дороги куда ни глянь виднелись чеканы. Металлические насечки на них ярко сверкали на солнце.

Панская челядь остановилась перед отрядом крестьян, превосходившим их силой. Но исступленные крики ходов не смутили старого солдата Коша и его дружину.

— Чего вы хотите, крестьяне? —крикнул он.—Дайте дорогу!

— Воры! —раздался в ответ на приказ Коша оглушительный рев.—Письма! Отдай письма!

Управляющий видел, что добром дело не кончится. Его пропустят только тогда, если он отдаст письма. А на это он пойти не хотел и не мог. Он твердо помнил не допускающий никаких отговорок приказ барона — немедленно и какой угодно ценой добыть эти венские письма.

— Егеря! Стрелять! —громко скомандовал Кош и выхватил шпагу. Но не успели егеря приложить ружья к плечу, как на них