шерсть и сверкающие блестки, которыми Искра украсил лоб козлика между рожками. Но мальчугана заметила мать. Отец же продолжал смотреть в землю и поднял глаза только тогда, когда волынщик умолк.

— Когда это было, Искра? —спросил он.

— Третьего дня, должно…

— Не вышло бы опять какой беды,—озабоченно вздохнула молодая хозяйка.

— Я так думаю, что…- начал было волынщик, но он не докончил, старый Волк внезапно вскочил на ноги и залился лаем.

Козина подошел к окну. Он всматривался в темноту, но никого не увидев, вышел на крыльцо.

Искра посадил маленького Павлика к себе на колени и собирался показать ему, как надо дуть в рожок волынки, но в это время хозяйка тронула его за плечо.

— Слушай, Искра,—начала она.—Ты заметил, как задумчив был Козина, когда ты рассказывал? И такое на него теперь находит часто. Так, просто — ни с того ни с сего. Вот он весел, говорит, смеется, и вдруг сразу — словно оборвался. Я иногда думаю, что ему что-то запало в душу и легло камнем на сердце. Может быть, я ему уже не люба, и он жалеет, что…

— Не мели вздор! —перебил ее волынщик.—Жалеет? И не жалеет и не пожалеет, это я хорошо знаю. Об этом тебе нечего тужить.

— Счастье меня баловало. Мы боимся потерять то, что носим в своем сердце… Ну, а если не это, то что же?

— Ну и мысли же лезут тебе в голову! Все пройдет!

— Дай бог!..—вздохнула молодая женщина, немного успокоенная словами Искры. И тут же невольно рассмеялась, когда ее малыш с помощью Искры извлек из волынки несколько жалобных звуков.

Тем временем молодой Козина, выйдя из сеней на крыльцо, внимательно оглядывал двор. Кто-то здесь был —это несомненно, иначе чуткий Волк не залаял бы. Ветер все еще завывал, трудно было что-нибудь услышать. И все же!.. Кто-то постучал в окно,—там, напротив, через двор, в домике, где жила его старуха мать. Она, должно быть, уже спала,—в окнах было темно. Но вот мелькнул огонек, и в упавшем из окна свете, слабо озарившем двор, можно было различить двух мужчин, стоявших у дверей. Мужчины подождали, пока им откроют, и потом исчезли в дверях.

Козина с минуту стоял в нерешительности. Из горницы доносились плачущие звуки волынки, но он их не слышал. Он зашагал через двор к домику матери. Попробовал толкнуть дверь. Она была заперта. Пригнувшись, он подошел к окну и заглянул внутрь. Он увидел мать в кожухе и двух гостей ее. Один из них вынул из-под плаща не то сундучок, не то ларец. Другой открыл крышку и, вытащив что-то гладкое, блестящее, как серебро, показал старухе.

Но тут Козине пришлось поспешко отскочить от окна: с крыльца послышался голос его жены, она удивилась, что в такую непогодь муж так долго остается во дворе.

— Никого нет. Зря брехал Волк,—сказал Козина, направляясь к крыльцу.

— А зачем ты ходил к матери?

— Хотел посмотреть, что делает. У нее еще свет горит. Мне показалось это странным. Оказывается, сидит на лавке и богу молится…

— Ну, заходи скорей. Холодина такой, что у меня зуб на зуб не попадает. Да и Искра уже собирается домой. Павлик клянчит у него волынку…

Супруги вернулись в горницу.

Искра тем временем занимался Ганалкой. Он носил ее на руках по комнате, убаюкивая тихой песенкой. Девчурка уставилась было на него, но мало-помалу глазенки ее стали слипаться, и, наконец, она уснула. Волынщик бережно уложил ее в люльку.

— А из тебя вышел бы неплохой отец,—шутя заметила хозяйка.

— Да уж, наверное, только вот аист к нам дороги не найдет,—ответил волынщик и добавил, усмехаясь:

— А ведь тогда, пожалуй, Дорла меньше ругала бы меня…

Вспомнив, что ему надо еще поиграть на посиделках, чтобы заработать жене кудели, он взял волынку, с которой Павлик еле расстался, и пожелал хозяевам доброй ночи. Козина пошел проводить его. Выйдя вместе с ним на крыльцо, он шепотом спросил Искру,—возвращался ли из города вместе с ним драженовский дядюшка.

— Нет, он остался в корчме. Подсел к тем двум из магистрата и о чем-то шептался с ними. О чем — не знаю, я ни слова не разобрал. А теперь слушай, я кое-что скажу тебе. Ганка мне призналась, что она тревожится за тебя. Она, глупая, думает, что ты разлюбил ее: задумывается, дескать, молчит, словно на сердце у него тоска… Да будь у меня такая жена, я бы все время радовался от счастья и все на свете было бы мне милым. Опомнись, к чему ты все это выдумал? Жена-то в чем виновата? Что с возу упало, то пропало…