—Ах ты, паршивец…

Девлин двинула его прямо в синяк на груди, и Клейн, запутавшись в спущенных штанах, завопил и грохнулся на пол. Девлин испуганно спрыгнула с постели и помогла Рею подняться, испытующе заглядывая ему в лицо. Это выглядело несколько мелодраматично, но девушка старалась прочитать в глазах Клейна, что она значит для него так же много, как и он для нее. Судя по тому, как он разговаривал со своим лучшим другом Коули, никаких особых чувств от него ждать не приходилось. Может быть, предложение стать ее сутенером и есть демонстрация привязанности? Клейн погладил ее по лицу.

—Делай, что сказал Лягушатник, — приказал он. — Если они ворвутся в эту дыру, беги и запрись в его убежище. Я попрошу Винни, и он отдаст тебе свой приемник, так что ты узнаешь из выпуска новостей, когда мятеж будет подавлен.

От перспективы сидеть под самой крышей в полном одиночестве Девлин охватил ужас. От Клейна это не укрылось.

—Я понимаю, тебе это не нравится, и я наслышан о твоих сегодняшних подвигах, но если дело дойдет до рукопашной, нам будет проще, если не придется все время оборачиваться и смотреть, как там дела у тебя.

Как это ни неприятно, но Клейн был прав. Девлин кивнула. Клейн подбросил на ладони револьвер.

—Тебе приходилось раньше стрелять?

Девлин покачала головой. Клейн отщелкнул барабан:

—Я вообще-то тоже не специалист… Смотри, здесь пять патронов и одно пустое гнездо: я ставлю боек сюда, на патрон. Это значит, ты выстрелишь четыре раза подряд, а затем раздастся щелчок. Так вот, когда ты его услышишь — знай, что у тебя всего один патрон.

—Я всегда скептически относилась ко всем этим киношным штукам насчет того, что лучше погибнуть, чем попасть в лапы апачей…

—Начав стрелять, очень легко враз опустошить барабан. Холостой щелчок — напоминание. А уж как распорядиться последним выстрелом — дело твое.

Клейн передал револьвер Девлин. Оружие оказалось легче, чем она ожидала.

—Прибереги его до тайника Коули: если они прорвутся туда, то полезут только по одному.

—Я знаю, что мне делать.

—И стреляй в упор прямо в голову. Ты не Клинт Иствуд, и здесь тебе не вестерн.

—Я же сказала, что сама знаю, как поступать.

—Я просто хочу, чтобы ты пережила эту заваруху…

Клейн отвернулся и стал надевать рубашку. Девлин внезапно окатило волной любви к этому человеку и вместе с тем — ярости.

—Ты же находился в безопасности, — сказала она, — какого черта ты там не остался?

Клейн взглянул на нее:

—Я попытался было, но дела обернулись по-новому.

—Ты пришел из-за меня?

Девлин хотелось и услышать „да“, и одновременно стало страшно, что возможная гибель Клейна будет лежать камнем на ее совести. Клейн присел на краешек кровати и принялся натягивать спортивные туфли Гарви.

—То, что ты оказалась здесь, ускорило мой приход сюда, но в принципе эта новость застала меня уже в пути.

—Так зачем ты пошел?

—Не знаю…

Клейн шнуровал туфли, и Девлин не видела его лица.

—Может быть, я просто не мог не прийти.

Безо всякой на то необходимости Клейн распустил только что затянутый узел на левой туфле и завязал его снова, не поднимая головы. Девлин подошла к нему и запустила пальцы в его волосы. Клейн обнял ее за бедра и притянул к себе так, что его отросшая за день щетина стала покалывать живот девушки. Спустя некоторое время Клейн отпустил ее и, пройдя к другому концу кровати, встал на колени, по-прежнему пряча лицо. Отодвинув кровать в сторону, он, приподняв одну половицу, вытащил старую бутылку из-под виски „Джек Дэниэлс“, наполненную прозрачной жидкостью.

—Лучшая во всем этом доме, — торжественно провозгласил он и улыбнулся, вновь овладев собой. — Легендарный „Ирландский самогон Дохерти“! Много лет назад эту штуку сварил боец Ирландский Республиканской Армии, сидевший за контрабанду оружия. Это, должно быть, последние капли.

Он поднялся с колен и двинулся к двери.

—Пошли, — позвал он Девлин. — Нам есть, что отпраздновать.

Девлин заглянула в его глаза, и ее сердце сжалось.

—Да, — согласилась она, — есть. Иди, я тебя догоню.

Клейн невероятным образом скривил губы и подмигнул.

—Как прикажете это понимать? — спросила девушка.

—Это моя ковбойская ухмылка! — оскорбленно ответил Клейн.

Он выгнул бровь; Девлин захохотала.

—Ну как, слюнки уже потекли?

Девлин, не переставая смеяться, сложила указательный и большой пальцы руки колечком и показала их Клейну.

—То-то, — самодовольно сказал Рей и, открыв дверь, вышел.

Девлин оделась и положила револьвер в правый задний карман своих „левисов“, прикрыв его рукоятку выпущенной сзади блузкой. Задув свечи, она спустилась по лестнице. По дороге она обогнала Джимпа Коттона, ковылявшего на своей загипсованной ноге. Его распухшая, разукрашенная татуировкой харя исказилась в гримасе, которую он, надо полагать, считал завлекательной улыбкой. Девлин обошла его подальше.

—Все матросы на насосы, да, док? — крикнул Джимп ей вслед.

Не обращая на него внимания, Девлин вошла в помещение медпункта. Здесь никого не было. Пройдя через душевую, Девлин остановилась. Двери в аптеку были распахнуты: Клейн, Коули, Уилсон и Галиндес расположились на другом конце длинного лабораторного стола и стоя пили „Ирландский самогон Дохерти“ из разнокалиберных мензурок и мерных баночек. Затем в поле зрения возникло изможденное, но веселое лицо Винни Лопеса и его рука со стаканом, потянувшаяся за добавкой. Девлин смотрела, как Клейн наклонился к Уилсону и что-то сказал ему на ушко, Уилсон от души расхохотался, а сам доктор легонько ткнул его в забинтованный пластырем живот и тоже засмеялся. Затем Коули показал на Клейна пальцем и неразборчиво что-то произнес, сопровождая словами „этот белый раздолбай…“ Рей ему тоже что-то невнятно ответил про „десять кило дерьма, втиснутые в мешок, рассчитанный на пять“, и тогда расхохотались уже все, включая и вечно сурового Галиндеса. Пока Коули вновь наполнял стаканы, Девлин снова разобрало до слез, потому что она любила этих ребят. Всех сразу. Эти чертовы мужики, непостижимые, измученные и глупые, гоготали как сумасшедшие на этом корабле дураков, плывущем в бурном море. Она любила их. И когда они сдвинули стаканы вместе, Девлин отвернулась и спряталась за дверью, чтобы не испортить такой момент слезами.

Послышались шаги; Девлин забилась поглубже и вытерла глаза рукавом рубашки. В душевую вошел Галиндес. Не замечая Девлин, он повернулся к умывальнику и расстегнул ширинку. Девлин притаилась как мышка; она заметила, что волосы Галиндеса сгорели до самой кожи.

Сержант сделал свое дело, застегнул брюки и сполоснул руки. В поисках полотенца он повернулся и, увидев Девлин, испуганно вздрогнул.

—Доктор Девлин… — Лицо Галиндеса залилось краской. — Прошу прощения… Коули сказал мне, что здесь можно…

—Это я должна извиняться. Прошу вас, все нормально.

Девлин улыбнулась, чувствуя, что улыбка выглядела глуповато. Галиндес вытер ладони о рубашку. Из-за пояса торчала рукоятка отвертки.

—Я должен извиниться перед вами, — добавил сержант, — еще и за то, что в минуту опасности оставил вас одну.

—Я сама виновата.

Галиндес покачал головой.

—Я нарушил правила. Придется подать рапорт о происшествии…

Сержант осекся перед словами „если только мы отсюда вывернемся“.

—За мной никто не приходил, и я испугалась, что вас убили, — сказала Девлин. — Я очень рада, что вы живы.

Галиндес кивнул на дверь, из-за который доносились взрывы хохота.

—Они выпили за вас уже три раза. Уилсон считает, что вам нужно собрать свою собственную банду. — Сержант улыбнулся и торжественно поднял руку. — А Клейн назвал вас королевой-воительницей.

На этот раз покраснела Девлин, чувствуя, что у нее перехватывает дыхание.

—Они ждут вас.

Девлин машинально поправила волосы.

—Мне нужно умыться.

Ну и клуша же она… Галиндес покачал головой.

—Вы представить себе не можете, что значит для них ваше присутствие. Конечно, они предпочли бы, чтобы вы находились в безопасном месте, но…