– Поехали, давай…

Водила застегнул ширинку и почапал в сторону машины. Утробно взревел двигатель…

– Уходят…

– Стой!

Я прижался к земле, услышал звук моторов. «Хаммеры»! Два «Хаммера» быстро прошли по дороге. На вид логистические – но мало ли…

Что-то много всяких на дороге. Это вроде как зона отчуждения, но она гудит, как растревоженный улей. Я уже слышал вертолеты.

– Пошли!

Я оттолкнулся от земли и чуть не упал, не вспахал носом землю. Все дело в винтовке. Вместе со всем необходимым для выстрела и кейсом ее вес приближается к двадцати килограммам, и я вынужден это нести помимо обычного груза. А груз – даже воду приходится нести, потому что она радиоактивна.

Каким-то чудом удержался и побежал за Спецом. Мы пересекли дорогу, пробежали до района застройки и только у забора перевели дух.

Спец показал – тихо.

Я услышал голоса… потом увидел двоих. С автоматами Калашникова, они шли, не глядя под ноги и не смотря на дозиметры – так может ходить в Зоне только человек, который идет по этому маршруту не первый раз и даже не десятый. И уверен, что он не ввалится в бульку и не заденет ногой растяжку или сигнальную мину.

Они прошли мимо, не заметив нас.

Спец посмотрел через забор в тепловизор.

– Внутри четыре объекта. Обходим их…

Зона…

Чернобыльская зона отчуждения. Страшное пятно, прожженное на карте планеты человеческим безумием. Здесь и через несколько сотен лет не будет все нормально.

Мы начали обходить, но залегли из-за яростного лая из-за забора. Судя по лаю – овчарка…

Звук шагов. Едва слышный. Далеко.

– Питон, заткни свою шавку! У меня голова от ее лая болит!

– Она что-то увидела!

Я снял автомат с предохранителя – осторожно и медленно, чтобы не щелкнул.

– Наверное, собаки. Тут вчера их видели…

Волков не хватало.

– Фу! Тихо!

Овчарка замолкла, до нас доносился только глухой горловой рык – она нас чувствовала.

– Фу! Тихо! Пить хочешь?

Мы поползли. Овчарка залаяла, и мы снова остановились. Потом в прорехе забора показался проводник, нас спасло только то, что он смотрел куда-то вдаль. Его, впрочем, это тоже спасло от смерти.

– Фу, Малыш. Там никого нет.

Спец показал – идем. Мы продвинулись метров на сто пятьдесят вдоль забора и были вынуждены снова залечь. В наушнике потрескивал дозиметр.

Рокот перерос в грохот и свист, и над нами на небольшой высоте прошел «Ми-8». Я заметил блоки НУРСов – эта вертушка с землей нас смешает, если что. Хорошо, что на ней нет тепловизора, но если у них есть вертолет с тепловизором, то нам хана…

Мы обходили Залесье. В Залесье были укропы…

– Что-то шумно здесь.

– Они к чему-то готовятся, – не слишком уверенно сказал Спец.

Или ищут кого-то, пришло в голову мне.

Но населенный пункт мы обошли. Теперь нам надо было пересечь дорогу в обратном направлении – на этот риск двойного пересечения дороги приходилось идти, потому что, обходя Залесье с той стороны, мы были более заметны из-за особенностей застройки. Затем надо было пересечь линию недействующего трубопровода – и мы почти в городской черте.

Первым перебежал Спец, я прикрывал его. Он залег на той стороне дороги.

– Чисто, пошел!

Перебежал и я. Вертолетов не было слышно.

– Пошли…

Мне вдруг пришло в голову, что мы тут не убили еще ни одного человека. Смешно… хотя смех плохой.

– Они кого-то ищут, – сказал я.

– Может быть. В город заходим?

– Пока не знаю.

Предупреждающе потрескивал дозиметр. Все громче и громче…

– Надо…

Спец толкнул меня:

– Ложись!

Раздался шум моторов на дороге. По звуку я с ужасом понял, что машины останавливаются. Прямо за нами.

Обернуться назад не давал массивный кейс с оружием.

– Пять коробочек, – спокойно сказал Спец, – один «Урал» и четыре «Хамвика». Два с пулеметами. Спешивается пехота. Не суетись…

Решение мне пришло тут же – как подсказал кто. Я пополз, ориентируясь по потрескиванию дозиметра, но не уходя от зловещего треска, а наоборот – туда, где он сильнее. Потому что мне с моей дурой спрятаться даже в высокой траве почти невозможно.

– Справишься?

– Да.

– Они начинают прочесывание. Группа идет параллельно трубопроводу. Остальные в поле. Спокойно.

– Все норм… – сказал я, ощущая противный металлический привкус во рту, – все норм.

– Если собираешься маневрировать, все делай медленно и спокойно. Никаких лишних движений.

– Удачи, – сказал я, – с нами Бог.

– Удачи… – повторил Спец и отключился.

Мне вдруг пришло в голову, что треск в наушнике, на который выведен канал дозиметра, могут и услышать. Но сделать все равно ничего было нельзя.

Звук шагов по сухой траве. Негромкий рокот американского дизеля. Они приближались, и я замер.

– Он где-то здесь!

Он. Я подумал… если бы видели нас, то сказали бы – они.

Один из солдат пошел в мою сторону и тут же резко остановился.

– Назад!

– Володя, что тут?

– Пятно…

– Ищите дальше.

– Он, наверное, в город ушел давно.

– Разговорчики! Рассредоточиться, дистанция пять метров!

– Есть…

Снова гул мотора.

– С..а. Командувач сраный.

Шаги теперь удалялись. Я рискнул поднять голову и увидел только штаны в «варане», новом украинском камуфляже…

Нас со Спецом высадили в двадцати километрах от Чернобыля, ночью, с вертолета-невидимки типа «Касатка», зайдя в воздушное пространство Украины через территорию Беларуси. По данным разведки, обмен должен был состояться на пустоши, в излучине реки Припять, в районе тепличного хозяйства. Мы же в этом случае должны будем занять позицию, которую никто не будет проверять, – на высотках, за стадионом. Никто не будет проверять эти высотки просто в силу огромного удаления этих высоток от точки обмена. Мы же сможем из этих высоток отойти либо в город, в район застроек, либо к реке. Скорее всего, если мы не облажаемся, они даже не поймут, откуда был сделан выстрел. Слишком велико расстояние для снайпера.

Потом нас заберет вертолет, в критической ситуации мы должны будем сами прорываться к российской или белорусской границе, тем более что они рядом.

Впрочем, это еще вилами на воде писано, где они произведут обмен…

– Малой…

…

– Малому – Спец…

– На приеме.

В голове только одно – интересно, я достаточно рентген хапнул, чтобы рак заработать, или нет?

– Они ушли. Выдвигаемся.

– Могли камеру поставить.

– На брюхе.

Ясно. Я посмотрел на часы – пока по графику идем, но так – отстанем.

Пополз. Попил немного из гидратора, вкус мерзкий. Там какая-то штука типа геля, она и связанная вода, и калории, и туда еще каких-то противорадиационных препаратов добавили – йода, что ли…

Но делать нечего. Надо пить.

Ползу.

Прошли трубу. Дальше – уже город.

– Стой!

Сначала я не понял, что это. Потом дошло – армейский экскаватор на базе «КрАЗа» стоит. Что-то вроде «золотой ручки», так, кажется, их называли. Работает, кажется, на холостом.

– Посмотри, – хриплый голос Спеца, – только не стреляй.

У меня оптика для наблюдения была в рюкзаке, потому посмотрел через оптический прицел автомата. Экскаватор выкопал длинную, узкую канаву – окоп. Рядом стоял «ЗИЛ», и туда двое укропов в камуфляже бросали с кузова ЗИЛа тела. Мелькнул красный цвет – пуховик или ветровка… что-то в этом роде.

Вот и разгадка того, куда девались пропавшие группы сталкеров – исследователей зоны Чернобыля, которых до войны тут было немало.

Тел было пять.

В «Тюльпане» прицельная метка расположена не снизу, как обычно в оптических прицелах, а сверху. Потому мне было хорошо видно, как падают тела, потом – как их начал засыпать экскаватор, потом я поймал в прицел одного из тех, кто сбрасывал тела с машины. Второй пошел в кабину, а этот стоял в кузове и курил, глядя, как тела засыпают землей…