откуда тебе… А там медное месторождение, медно-молибденовое, я там даже в командировках бывал, на доразведке. Так, давай угольный карьер на границе.

Я «дал». Опять перелистывание страниц, опять удовлетворенный вид.

— А тут у нас вообще угольные края. Междуреченск, Мыски — сплошной уголь, понял?

— В смысле? — уточнил я. — То есть если цифры друг на друга похожи в одном месте на карте Приграничья…

— То высока вероятность того, что люди сыпались туда из одного же места с Большой Земли, — закончил за меня Смирнов. — Теперь честно скажи: у вас дыра на Аляску далеко от Лудина?

— Не очень, — не стал я запираться. — Но и не так чтобы близко.

— Так и на Аляске не так чтобы одно месторождение нефти. Верно? Давай вспоминай, где у нас цветом дуги выделены были, и проверь, как там цифры.

В комнате висела мертвая тишина, Хмель с Милой даже не дышали, кажется. Я почесал в затылке, пытаясь вспомнить самую многообещающую точку из тех, что я раскрашивал, затем ткнул пальцем в пространство между Южными болотами и дорогой.

— Здесь. Пятьдесят шестая страница, квадрат…

— Погоди, долистаю, — прервал меня Смирнов. — Да и не надо мне квадрата. Зимнебережное кимберлитовое поле, двадцать процентов российских алмазов. Понял?

Тут все хором выдохнули. Алмазы — это уже серьезно. Алмаз тут не только за драгоценность, он самый могучий магический аккумулятор и конденсатор. С алмазом самые крутые амулеты делаются. И стоят алмазы здесь дорого. Их, кстати, где-то на Севере находят, про это я слышал. Не там ли ищут? Места вообще-то там стремные, очень стремные, для одиночки так и вовсе гиблые.

— Давай еще что-нибудь, — сказал Смирнов. — Чтобы окончательно убедиться. В другом месте.

В другом, в другом… на территории Туманного что-то было, как раз у старой железки. Перескочил туда, продиктовал цифры. Смирнов взялся за атлас, полистал, сказал:

— Поселок Советский, возле Воркуты. Поняли, нет?

— Нет, — честно ответил за всех Хмель.

— Юнъягинский угольный разрез. Уголь.

Опять пауза на переваривание информации. Затем заговорил уже я:

— Значит, так, уважаемые господа концессионеры. Никому об этом ни слова. Вообще никому. Ни Платону, ни Сане, ни Ивану. Чтобы риск утечки свести к минимуму, потому что за эту карту нас закопают не моргнув глазом. Вы это понимаете, надеюсь?

— Ну не дурней тебя будем, — солидно ответил Смирнов. — Это не пулю расписать. Скажи, что с этим будем делать?

— Мы это сдадим Линеву. Под роспись. В обмен на.

— На что?

— К завтрашнему утру надо решить. Согласны?

Все переглянулись, затем кивнули.

— Отлично. — Я покосился на совершенно остывшие колбаски с картошкой, к которым так до сих пор и не притронулся. — Дайте доесть, и садимся изучать карту. Выписываем координаты, отмечаем все на кальке, а с утра я встречаюсь с Линевым.

Сидели вчера мы еще часа три. Нашли полиметаллическое месторождение, гематитное, бокситы и два места, о которых не смогли выяснить ничего. Смирнов сказал, что надо еще геологический атлас искать в библиотеке, так он не помнит.

Затем я вспомнил про староверов, что живут ниже по Светлой. Ведь по всему выходит, что они тоже компактно откуда-то валились, потому что статистика не дает особо провалившихся из тех мест. То есть неплохо бы выяснить, откуда они падали. Откуда-то из Сибири, но Сибирь — ой большая… и где возникали. Кстати, это не повод устроить экспедицию к озеру? Замеры там сделать, с местными поговорить… если они говорить станут. Ну хоть на пару-то вопросов ответят? А то хрен им, а не лодочные моторы в общем-то.

Когда Смирнов уехал, а мы с Милой вернулись домой, я с картой уже не расставался, на ночь положил в тумбочку у кровати рядом с оружием, а с утра сам не повез ее никуда, а позвонил Линеву.

— Заехать можете? Лучше с охраной.

— Что-то серьезное? — Он явно забеспокоился.

— Скорее важное. У меня есть для вас очень, очень ценная информация.

— Я через тридцать минут у вас буду, — не стал он выспрашивать дальше и отключился.