будто кто-то выпотрошил.
Однако оставаться там, в пределах его поля зрения, было нельзя. Другого выхода не было, и я бросилась в темноту, сначала на четвереньках, охваченная слепым желанием убраться от Слизня как можно дальше.
Наконец свет позади померк, и я почувствовала себя в безопасности. Тогда я снова упала на лестницу и лежала так долгое время. Теперь, видимо, Слизень меня признал. Видимо, в отличие от антрополога, мои «слова» он понял. Интересно, как долго клетки смогут скрывать свои изменения? Может, это начало конца?… Как бы то ни было, меня наполняло несказанное облегчение: я все-таки прошла испытание, пусть и дорогой ценой.
Ясность свернулась где-то внутри, как побитая кошка.
Возможно, единственное, что у меня получается лучше всего – выживать в условиях, когда выжить невозможно. Не могу сказать, когда мне удалось снова подняться и пойти дальше, едва передвигая ноги. Не знаю, сколько на это ушло времени, но у меня получилось.
Вскоре лестница перестала виться, духота резко спала, а крошечные создания, жившие на стенах, исчезли, хотя я по-прежнему видела следы прошлых надписей. Звуки, которые издавал наверху Слизень, звучали в отдалении, а ясность, освещавшая мне дорогу, немного поугасла. Я старалась держаться подальше от слов, как будто они могли причинить боль, однако они служили хорошим ориентиром, и от этого становилось спокойнее. Те фрагменты, что встречались здесь, оказались понятнее и более читаемыми – оттого ли, что их ничто не скрывало, или просто теперь я знала больше? «
Кроме того мне сразу бросилось в глаза, что ступени изменились и по размеру почти совпадали со ступеньками внутри маяка. Потолок тоже преобразился: раньше он был ровным, теперь его иссекло множеством глубоких и кривых борозд.
Я остановилась выпить воды и перевести дух. Потрясение, испытанное при встрече со Слизнем, не отпускало. Сквозь него я осознавала, что если пойду дальше, следует быть готовой к новым открытиям. Хотя бы морально.
Через несколько минут далеко внизу возник крошечный светящийся прямоугольник. Я спускалась и спускалась, а он нехотя увеличивался в размерах. Еще спустя полчаса мне показалось, что он похож на дверь, но за размытым свечением разглядеть было нельзя.
Чем ближе, тем больше «дверь» напоминала портал, который я увидела, оглянувшись после перехода через границу. Наверное, все из-за расплывчатого свечения – его трудно было спутать с чем-то другим.
Спустя полчаса меня стало тянуть назад. Я переборола это желание, ведь вернуться значило снова встретиться со Слизнем, а этого я не переживу. От постоянно переплетающихся борозд на потолке болела голова, будто они врезались мне в череп и заставляли остановиться.
Прошел час. Прямоугольник света стал еще больше, но не отчетливее. От взгляда на него мутило. Все внутри меня кричало, что светящийся портал в темноте – не дверь, а пасть какого-то зверя, и он сожрет меня, стоит мне перешагнуть через порог.
Наконец я встала. Слова тянулись дальше, до двери оставалось пять-шесть сотен ступенек. На нее больно было смотреть, свет обжигал лицо. Я хотела идти дальше, но не могла. Ноги не слушались, страх и дурнота не подчинялись усилиям воли. Даже ясность как будто спряталась, и я посчитала это намеком на то, что дальше идти не следует.
Тогда я села на ступеньки и стала глядеть на дверь. Тревожило одно: вдруг это ощущение – след от гипнотического внушения, вдруг психолог даже после смерти манипулирует мной? Может, во мне заложена некая установка, которую моей инфекции все же не удалось подавить? Может, процесс аннигиляции запущен и это – последняя стадия?
Впрочем, какая теперь разница. Я знала, что до двери не дойду никогда. Сначала станет так плохо, что я не смогу двигаться, а потом мне разъест глаза, и я ни за что не выберусь на поверхность. Так я и останусь на этой лестнице, как антрополог, так и не разгадаю невозможное, как психолог. Я встала и повернулась – это далось с болью, будто я оставила часть себя там, на ступеньках. А затем медленно побрела наверх. Портал света оставил такой же след в моем воображении, как и Слизень.
Я помню, как, отворачиваясь, почувствовала на себе чей-то взгляд, но когда оглянулась, внизу никого не было – только знакомое расплывчатое белое свечение.
Я могла бы сказать, что не помню, как вернулась, что сразу же очутилась на поверхности под солнечными лучами. Если бы. Как бы мне хотелось стать тем огоньком, который во мне разглядела психолог, и воспарить над землей. Увы, хоть я и заработала право на то, чтобы все кончилось… это был еще не конец.
С болью и ужасом я вспоминаю каждый шаг по этой проклятой лестнице. Помню, как остановилась перед тем, как шагнуть за поворот и снова встретиться со Слизнем, все еще занятым своим непостижимым делом. Удастся ли мне пережить еще одно вскрытие мозга?
