На выходе из деревни случилось странное. Ко мне сквозь проток, разрезая воду, двигались две линии. Я перепугалась, достала бинокль, но он оказался бесполезен: вода в солнечных бликах была непрозрачной. Что это: выдры? рыбы? еще что-то?… Я приготовила пистолет.

Тут из воды выпрыгнули дельфины. Мне показалось это настолько же необычным, как первый спуск в Башню. Да, я знала, что местные дельфины адаптировались к пресной воде и иногда заплывали сюда из моря. Однако, когда мозг ожидает чего-то определенного, любое не отвечающее ожиданиям происшествие удивляет. Затем произошло нечто еще более выбивающее из колеи. Проплывая мимо, ближайший из дельфинов склонил голову набок, и я на мгновение встретилась с ним глазами. Взгляд оказался не дельфиний, а почти человеческий, причем до боли знакомый. Дельфин тут же отвернулся, и оба они снова скрылись под водой, так что проверить еще раз не было возможности. Я стояла и смотрела им вслед, а они двойной линией плыли дальше, к заброшенной деревне. Меня посетила пугающая мысль: неужели вся природа вокруг – не природа, а что-то вроде маскировки?

Потрясенная этим, я продолжила свой путь к маяку. Теперь он стал больше, давил тяжестью и властностью, весь в черно-белую полоску, с красным верхом. Пока я не дойду до него, укрыться негде. С возвышения наблюдатель увидит во мне нечто, выделяющееся на фоне ландшафта. Нечто чужеродное. Возможно, даже опасное.

До маяка я добралась незадолго до полудня. По дороге я не забывала пить и даже перекусила, но все равно чувствовала себя усталой: видимо, сказывался недосып. Кроме того, последние метров триста оказались очень напряженными. Я не забыла о предупреждении топографа и держала пистолет у бедра. Не аргумент против мощной винтовки, но все же лучше, чем ничего. Я не сводила глаз с окошка посередине черно-белой, выложенной спиралью стены маяка и панорамных окон наверху, готовая среагировать при малейшем намеке на движение.

Маяк находился прямо перед гребнем дюн – изогнутых, как накатывающая на океан волна, – за которыми простирался пляж. Вблизи он действительно напоминал крепость (во время обучения об этом почему-то умолчали). Подтверждалось ощущение, которое сложилось у меня по дороге: трава была высокая, но в радиусе четверти километра вдоль тропы не росло ни одного дерева, все срублены. Еще за десять километров я увидела в бинокль закругленную стену метра три в высоту, торчавшую со стороны, обращенной к болотам. Она явно не входила в изначальную конструкцию.

Со стороны моря, на вершине осыпающейся дюны, возвышалась еще одна стена, даже более укрепленная. Венчали ее куски битого стекла. Подойдя ближе, я разглядела бойницы для винтовок. Стена грозилась опрокинуться со склона на пляж, но этого не происходило: видимо, строители – кто бы это ни был – глубоко заложили фундамент. Создавалось впечатление, что кто-то защищал маяк от нападения с моря. Мне не нравилось это зрелище, так как подобное могло прийти в голову только очень изощренным безумцам.

Помимо этого, кто-то не пожалел времени и сил, чтобы вскарабкаться по маяку и закрепить на стенах заостренные осколки стекла. Эти «шипы» держались на каком-то мощном клее и покрывали маяк от последнего этажа, где находилась сама лампа, до первой трети высоты. Наверху строение опоясывал металлический воротник радиусом метр, укрепленный для надежности проржавевшей колючей проволокой.

Кто-то постарался загородить проход внутрь. Я думала о Слизне и словах на стене, вспоминала обрывки записей участников прошлой экспедиции, их одержимость маяком. Однако, несмотря на все это, я была рада оказаться в прохладной и влажной тени у стены, обращенной в глубь материка. С такого угла попасть в меня было нельзя ни с верхушки маяка, ни из окна посередине. Первую линию обороны я прошла. Если психолог скрывалась внутри, к насилию она решила пока не прибегать.

Стена выглядела так, будто о ней никто не заботился уже очень много лет. Вход в маяк находился за большой неровной дырой. Дверь словно вышибли тараном, и на ржавых петлях болтались только деревянные обломки. Через остатки левой створки внутрь проникала лоза с лиловыми цветами, облепившая всю наружную стену. Утешало одно: какой бы кошмар тут ни случился, это произошло давным-давно.

Внутри, однако, было темно, так что следовало быть начеку. В ходе обучения нам показывали планировку маяка, и я помнила: на первом этаже три комнаты, где-то слева – лестница наверх, а по правой стороне можно попасть назад, в еще как минимум одно просторное помещение. Словом, прячься – не хочу.

Я подобрала камешек и кинула его в дверной проем. Он пролетел мимо выбитых дверей, стукнулся о плитку, потом еще раз и скрылся из виду. Никаких звуков – ни движения, ни дыхания, кроме моего. Тем не менее пистолет я убирать не стала и вошла как можно тише, продвигаясь вдоль левой стены в поисках лестницы наверх.

Во внешних комнатах у основания маяка никого не оказалось. За толстыми стенами практически не было слышно ветра, единственным источником света служили два окошка со стороны входа, так что пришлось включить фонарик. Когда глаза привыкли к полумраку, ощущение заброшенности и одиночества усилилось. Плющ в темноте выжить не смог. Стульев нет. Пол устлан грязью и