Приятно ощутить себя таким прозорливым. А еще приятно знать, что пакость я им устроил уже немалую. Хоть и получается, что напрямую объявил им войну, причем снова с жертвами, так что они, думаю, этого так не оставят.

Ладно, о грустном потом, пока надо бы и с пленницей побеседовать, узнать у нее, как же она докатилась до жизни такой. Кстати, вот еще вопрос: мы сейчас с ней тут побеседуем, а дальше что? Наверх ее? А там Бисон-старший, потомственный законник, lawman, как бы он ее в тюрьму не потащил. Или не отпустил, раз предъявить нечего. Нет, он в курсе всего, но как-то… я как-то его привычки пока на практике не проверял. А этих в тюрьму нельзя, и в полицию нельзя, и даже допросы с ними проводить нельзя.

Оставить здесь? Запереть где-нибудь? А если кто-то просто приедет низом и ее выпустит? Будет очень обидно и до крайности неприятно.

Ладно, потом подумаю. Что тут еще есть? Пикапы белые, с виду совсем новые, на них защита установлена и колеса большие, то есть готовили машины. Стекла решетками закрыты. То есть на них здесь и ездят, нормально. Разумно даже. Вон к ним прицепы на высоких колесах, тонны на две каждый, наверное, стоят рядком под навесом.

Кстати, а не проехаться ли мне потом до Сидоны? Зачем? А поискать там световые воронки. Их вообще-то издалека видно, так что идея не такая уж и бредовая, скорее простая и разумная. Но это потом, все потом. Может, мне сейчас и так расскажут все, что нужно знать. Хотя насчет «все» сомневаюсь. Не может эта мексиканка знать все, по сроку службы ей не положено.

Вернулся в ангар, зайдя аккуратно – а как вдруг развязалась? Но нет, не развязалась, где оставил, там и сидит. Успокоилась? Не трясется, но боится. Ну и правильно, пусть себе боится, потому что среди этой компании жалость испытывать не к кому по определению.

Я уселся напротив нее на стол, свесив ноги и положив карабин рядом, посмотрел в права:

– Элизабет, правильно?

Молчит. Боится, но пытается страх злостью заменить, я вижу. Это зря, страх мы сейчас вернем на место. Я взял в руки телефон, включив его в режиме видеокамеры, направил ей в лицо, вроде как под протокол побеседуем.

– Ты лучше говори, puta, у меня времени мало, – сказал я совершенно спокойно, глядя ей в глаза. – Если будешь молчать – закину тебя в машину, в кузов, вывезу за границу света и там сброшу. Еще одна попытка, уже последняя: как тебя зовут?

– Элизабет Рамирес.

Уже лучше.

– Ты приехала сюда верхом или низом?

Когда я допрашивал в Панаме еще одного такого, то от него узнал, что они называют это именно так – верх и низ. Так что должна понять.

– Верхом. – Она даже посмотрела куда-то в потолок, показывая, где верх.

– Ты тоже там работаешь? Вместе с Келлопом?

– Нет, я только здесь работаю, внизу. – Она потопала ногой в пол, теперь уже показывая, где низ.

– Сколько вас здесь, внизу, всего?

– Я и он, Джош, больше никого.

Врет? Тут и машин больше, и всего больше, хотя да, всего две койки застелены. Остальные могут сюда время от времени приезжать, как мне кажется. Так что просто недоговаривает, скорее всего.

– Кто еще из ваших здесь бывает?

Так, напряглась. Это уже сложный для нее вопрос – и умирать не хочется, да еще таким нехорошим способом, и выдать лишнего страшно.

– Для кого конкретно притащили эти ар-ви? Давай, быстрее думай, или мы едем кататься. – Я слез со стола, направляясь к ней.

– Не знаю! – Она запаниковала. – Для главных, наверное! Здесь должно быть место, в котором все смогут жить, вот ребята и привозят сюда эти «кочи». Должны для всех притащить, будет как ар-ви парк только для нас.

– Кто конкретно таскает?

– Джош, Зеке, мой брат.

Брат. Вот как. Интересно. Это что за веселая семейка такая? Я о них слышал когда-нибудь? Есть они у Витька в его базах? Надо будет эту сфотографировать и по картинкам тоже поиск запустить.

– Ты в Сидоне внизу была?