Я усмехнулся и продолжил отсчитывать банкноты.

– Трость-то мне в любом случае нужна.

– Купите обычную! – возмутился Александр Дьяк. – Меня интересуют не деньги, а научные изыскания!

– Не сомневайтесь, прикладных изысканий мной было проведено с избытком, – спокойно заметил я и выложил на прилавок двадцать долларов. – И могу со всей уверенностью заявить, что разряда вашей электрической банки не хватит, чтобы полностью парализовать оборотня, но будет достаточно для его дезориентации в пространстве и судорожного сокращения конечностей. Слабым местом конструкции является крепление амортизирующей пружины, но проблемы возникают только при неправильной эксплуатации. До момента… э-э-э… поломки я успел пройти километров двадцать, и все работало, как часы.

Изобретатель покачал головой, но деньги все же принял. Сунув их в карман халата, он вышел из-за прилавка и запер входную дверь.

– Леопольд Борисович, прошу за мной, – позвал, направляясь в заднюю комнату.

Я двинулся следом и восхищенно присвистнул, разглядывая оснащенную по последнему слову техники мастерскую. У одной стены стояли слесарные станки и верстак, другую занимали чертежный пульман и огромная доска, на которой виднелись белесые разводы мела. Всюду громоздились ящики, в углу нашлось место динамо-машине, туда же задвинули шкаф с химической посудой, а на письменном столе помимо микроскопа и набора реактивов громоздилось сразу две газовых горелки.

Александр Дьяк указал на деревянный табурет, макнул железное перо в чернильницу и склонился над толстенной амбарной книгой.

– Начинайте с самого начала, – потребовал он. – Особое внимание уделите симптомам поражения током и времени, в течение которого они наблюдались.

Я принялся расстегивать куртку и спросил:

– Вас интересует воздействие электричества на потусторонних существ?

Изобретатель строго глянул на меня, но смягчился и снизошел до объяснений:

– В числе многих моих интересов значится и этот. Впрочем, не уверен, что оборотней правомерно относить к потусторонним существам.

– Жертвы наследственного заболевания? – усмехнулся я, с облегчением усаживаясь на табурет.

– Это подтвержденный наукой факт, – важно кивнул владелец лавки. – А теперь, Леопольд Борисович, умоляю – соберитесь. Важна каждая деталь.

Я подавил обреченный вздох – опять допрос! – и принялся описывать, как отреагировал оборотень на удар электрического тока, его конвульсии, потерю ориентации, замедленную реакцию.

Александр Дьяк благосклонно внимал мне, время от времени требуя уточнить, сколько времени длилось то или иное состояние, и всякий раз с этим возникали определенные сложности – схватка отложилась в памяти рваными обрывками, да и заняла она от начала и до конца не дольше пары минут.

– Итак, вам нужна еще одна трость? – спросил изобретатель, когда выжал меня досуха, отодвинул книгу и захлопнул медную крышку чернильницы.

– Было бы неплохо. Если вас это не затруднит.

Владелец лавки задумчиво кивнул и вдруг предложил:

– Для удобства использования могу снабдить ее двумя выдвижными спицами – электродами. Много времени это не займет.

Я только рассмеялся.

– Не думаю, что еще раз сойдусь с этой тварью врукопашную.

Теперь рассмеялся изобретатель.

– Поверьте моему опыту, Леопольд Борисович, жизнь непредсказуема! Мог ли я полагать, что оставлю техническое училище… – при этих словах он осекся и досадливо махнул рукой. Затем раскрыл один из ящиков и достал трость, на вид куда более неказистую, нежели первая. – Вам придется немного подождать.

– Как скажете, – сдался я, поскольку с моей стороны было бы не слишком умно упорствовать. Человек желает помочь, не бить же его по рукам?

Александр Дьяк зажал трость в тисках, сноровисто снял с нее резиновый башмак и разводным ключом принялся откручивать гайку.

– В следующий раз жду от вас более подробного отчета, – предупредил он. – Надеюсь, нехитрое усовершенствование окажется полезным…