какая концентрация нужна для воспламенения, так что это очередной хромающий на обе ноги пункт и без того далеко не безупречного плана.
Спичка зашипела, занялась. Взрыва не последовало, и я, мысленно уговаривая высшие силы меня пожалеть, поднес огонек к кончику фитиля, после чего продолжил речь:
— Сейчас я поднимусь, покажу, что не шучу! Если кто-то захочет выстрелить, так вперед! Дирижабль рванет без динамита если не от пули, так от огонька фитиля, ведь шашку я сразу брошу под ноги! Поверхность тут плоская, сетка из толстого троса не даст ей упасть! Если пристрелите, переживете меня на несколько секунд! Итак, я поднимаюсь!
Эти недоумки все до единого целились в меня — первое, что бросилось в глаза. Давить надо, не ослабляя напора, и потому я продолжал в том же духе:
— Ну чего не стреляете?! Хотите жить?! Хорошее желание, я вас прекрасно понимаю и потому предлагаю простой выход: вы все сейчас бросаете оружие, где стоите, и проходите к краю крыши с поднятыми руками! И делать это надо быстро, ведь фитиль недлинный, а потушу я его только тогда, когда все вы окажетесь на краю! И да, тех, кто в гондоле, это тоже касается!
— Но они не наши! — впервые подал голос один из агентов. — Они из команды дирижабля, у них даже оружия нет!
— Мне без разницы, кто они! Все должны стоять на краю!
Странно, но других возражений почему-то не последовало: агенты покорно побросали оружие, прошли к краю крыши, подняли руки вверх.
— Сюда! Генерал Грул! Сюда! Проход чист, дирижабль ждет вас!
Кричал я неторопливо, и это было непросто: фитиль длинный, горит неспешно, но все же бесконечно этим заниматься не будет, огонь неотвратимо подбирается к детонатору. А солдаты генерала тем временем не торопятся: дверь раскрыта нараспашку, обезвреженный пулемет смотрит во мрак, но никто не показывается.
— Так мне что, самому улетать?! Не ждать вас?!
Вот, первый высунулся, покрутил головой, опасливо покосился на пулемет… и юркнул обратно.
Ну что за тупоголовые бараны! Еще чуть, и придется что-то делать с фитилем. Что? А только одно и остается: выдернуть, пока не рвануло. Думаю, после этого будет непросто уговорить агентов сохранять спокойствие и ни в коем случае не покидать нынешнюю позицию.
Вот показался следующий, а затем еще и еще. Э, а вот этого я хорошо знаю — темнокожий офицер Мушду. Надо отдать ему должное: с ходу понял, что и где, подскочил к пулемету, резво навел его на шеренгу агентов, заорал:
— Леон, бросай динамит! Бросай быстрее!
Тоже понимает, что не нужно разводить открытый огонь вблизи емкости для водорода. Особенно если стенки ее травят газ, а размеры баллона сравнимы с габаритами купеческого парусника.
На крышу выбрался Грул. Выпрямился, заложив руки за спину, неспешно огляделся, уставился на Мушду, кивнул. Тот, кивнув в ответ, нажал гашетку и повел пулемет в сторону, срезая свинцовой струей одного агента за другим. Предпоследний успел выхватить припрятанный за спиной револьвер, но на отчаянный выстрел уже не хватило времени.
Тела расстрелянных еще падали, а генерал уже невозмутимо обратился ко мне:
— Леон, можешь уже спускаться. И да: благодарю, ты и правда кое на что годен.
— Не благодарите раньше времени, ведь вы расстреляли не только агентов, но и команду.
— Команду дирижабля? Пустяки, Леон, ведь ты легко ее заменишь, если я этого пожелаю. А я пожелаю.
Вот ведь незадача, быть демоном — сплошная вереница тех еще хлопот.
— Генерал, должен вас огорчить: для такого большого дирижабля потребуется несколько человек. Я, без сомнения, талантлив, но разрываться на части не способен.
— Мушду, эти гражданские те еще трусы, наверняка кто-то спрятался, не стал выбираться по приказу. Разыскать немедленно.
— Будет исполнено!
— Бойцы! Созывайте всех на крышу и не забывайте о раненых! Никого не оставлять! Мы уходим из этой проклятой тюрьмы!
— Ура!
— Леон, принимайся за дирижабль!
— Как прикажете, генерал…
Ну да. Дело теперь за малым. Где-то разыскать самоучитель по управлению дирижаблем, проштудировать, по возможности
