- Самое время нанести удар, — прошептала она.

- Погоди, — сказал я. Я повернулся к ней — она смотрела на меня, и расстояние

между нашими лицами было не больше дюйма. — Мало сорвать экспедицию. Надо

вывести Брэддока из игры. Иначе он снова примется за свое.

Убить его, думал я, ведь больше не будет такого удачного момента. Я быстро

прикинул все в уме и, указав на небольшой отряд разведки, отделившийся от полка,

сказал:

- Я переоденусь в их форму и проберусь к ним. Ваша засада послужит мне

идеальным прикрытием, и я смогу нанести смертельный удар.

Я спустился на землю и прокрался к разведчикам. Взвел потихоньку клинок,

воткнул его в шею ближайшего солдата и стал расстегивать на нем куртку еще до того,

как он хотя бы упал на землю.

Полк, бывший теперь всего в трех сотнях ярдов от меня, с грохотом двинулся в

путь, как надвигающаяся гроза — барабаны снова загрохотали, а индейцы

воспользовались этим шумом и под его прикрытием стали двигаться между деревьев,

устраиваясь на своих позициях и готовясь к нападению.

Я вскочил на лошадь и несколько секунд потерял на то, чтобы совладать с ней и

дать ей привыкнуть ко мне, и наконец пустил ее по пологому спуску вслед колонне.

Офицер, тоже верховой, обратил на меня внимание и приказал вернуться на место, но я

жестом попросил прощения и рысью тронулся к голове колонны мимо телег с поклажей и

обозников, мимо шагающих солдат, которые провожали меня возмущенными взглядами, а

потом за спиной толковали обо мне, и мимо музыкантов, пока не поравнялся почти с

передним краем. Близкий, но и уязвимый теперь гораздо сильнее. Близкий настолько, что

слышал разговор Брэддока с кем-то из его солдат — с кем-то из его ближайшего круга,

наемником.

- Французы поняли, что они слабее во всем, — говорил он, — и потому

объединились с дикарями, живущими в этих лесах. Их едва отличишь от животных —

спят на ветках, сдирают скальпы и даже едят покойников. Милосердия они не

заслуживают. Не щадить никого.

Я не знал, смеяться мне или плакать. «Едят покойников». Неужели кто-то поверит?

И офицер, кажется, подумал так же.

- Но, сэр, — возразил он, — это ведь просто сказки. Насколько мне известно, за

туземцами ничего такого не водится.

Брэддок развернулся к нему прямо в седле.

- Ты называешь меня лжецом? — заорал он.

- Я не так выразился, сэр, — сказал наемник и затрясся. — Простите. Воистину, я

рад служить вам.

- Хочешь сказать, был рад, — рычал Брэддок.

- Сэр? — наемник был напуган.

- Ты «был рад» служить мне, — повторил Брэддок, выхватил пистолет и выстрелил

в наемника. Офицер свалился с коня, с красным месивом на месте лица, и его тело глухо

стукнулось в подстилку высохшего лесного перегноя. А между тем звук пистолета

вспугнул с деревьев птиц, колонна встала, как вкопанная, солдаты стащили с плеч

мушкеты, повыхватывали клинки, уверенные, что на них напали.

Несколько секунд они стояли в полной боевой готовности, пока не последовала

команда «отставить» и не просочился слух, переданный приглушенными голосами:

генерал только что застрелил офицера.

Я был почти в голове колонны и видел, как потрясен был Джордж Вашингтон,

который один из всех нашел в себе мужество, чтобы противостоять Брэддоку.

- Генерал!

Брэддок повернулся к нему, и, вероятно, был момент, когда Вашингтон подумал, не

воздастся ли и ему той же мерой. Пока Брэддок не загрохотал:

- Я не потерплю недоверия у тех, кем я командую. И симпатий к врагу не

потерплю. У меня нет времени на строптивых.

Джордж Вашингтон храбро возразил:

- Никто не спорит, что он допустил ошибку, сэр, только…

- Он получил за свое вероломство то, что и полагается любому предателю. Если мы

хотим победить французов в этой войне… Мало того, когда мы победим в этой войне…

это будет потому, что такие солдаты, как вы, подчинялись таким солдатам, как я — и

делали это без колебаний. Мы должны соблюдать в наших рядах дисциплину и строгую

субординацию. Командиры и подчиненные. Без этих условий победы можно и не

достигнуть. Это ясно?

Вашингтон кивнул, но быстро отвел взгляд, оставив свои подлинные чувства при

себе, и как только колонна снова тронулась, он отделился от Брэддока под предлогом

неотложных дел в другой ее части. Это был мой шанс, и я следовал за Брэддоком так,

чтобы держаться поодаль, но чуть позади, чтобы он меня не замечал. До поры до времени.

Я выжидал подходящего момента, и наконец сзади нас произошла какая-то

заваруха, и второй офицер, сопровождавший Брэддока, отправился выяснить, в чем дело,

и в голове колонны остались только мы. Я и генерал Брэддок.

Я достал пистолет.

- Эдвард, — позвал я и получил удовольствие от того мгновения, когда он

повернулся в седле и его взгляд забегал от меня к стволу пистолета и обратно. Он разинул

рот, чтобы совершить то, что я и предполагал — позвать на помощь — но я не собирался

давать ему такую возможность. Теперь ему от меня не уйти.

- С другого конца ствол кажется не таким забавным, правда? — сказал я и спустил

курок.

Но именно в этот миг полк нарвался на засаду — чертова ловушка сработала

слишком рано — лошадь подо мной шарахнулась в сторону, и я промазал. У Брэддока

глаза засветились торжеством и надеждой, но со всех сторон вдруг показались французы,

а с деревьев на нас обрушился град стрел. Брэддок с воплем стегнул коня и в следующую

секунду уже мчался вверх к полосе деревьев, а я сидел с пистолетом в руке,

остолбеневший от такого поворота событий.

Замешательство едва не стоило мне жизни. Я оказался на пути у француза — синяя

куртка, красные бриджи — который размахивал саблей и скакал прямо на меня. Возиться

со спрятанным клинком было уже слишком поздно. И шпагу доставать из ножен тоже

было поздно.

Но тут, тоже мгновенно, француз вылетел из седла, словно сдернутый за веревочку,

и половина его головы брызнула красными брызгами. В тот же миг я услышал выстрел и

увидел моего друга, Чарльза Ли, который скакал следом.

Я благодарно кивнул ему, рассчитывая поблагодарить его как следует позже,

потому что Брэддок уже исчезал среди деревьев, подбадривая коня шенкелями, и

обернувшись на секунду, он увидел, что я пустился в погоню.

2

Покрикивая на лошадь, я мчался через лес за Брэддоком — мимо индейцев и

французов, которые неслись к подножию холма, к колонне. Я видел, как в сторону

Брэддока дождем летели стрелы, но ни одна из них не достигала цели. Ловушки, которые

мы расставили, все еще срабатывали. Повозка, начиненная порохом, выкатилась из-за

деревьев и разогнала отряд стрелков, а потом взорвалась и разметала в разные стороны

лошадей без всадников, а сверху в это время индейские снайперы уничтожали

перепуганных и растерянных солдат.

Дистанция до Брэддока оставалась удручающе большой, пока, наконец, местность

не сделалась непреодолимой для его коня, который встал на дыбы и сбросил седока

наземь.

Взвыв от боли, Брэддок перекатился в грязи, зашарил было по одежде в поисках

пистолета, но передумал, вскочил на ноги и кинулся бежать. Теперь мне не составляло

труда настигнуть его, и я пришпорил коня.

- Вот уж не думал, что ты трус, Эдвард, — сказал я, поравнявшись с ним и наводя

на него пистолет.

Он встал, как вкопанный, круто развернулся и глянул мне в глаза. В его взгляде

была спесь. Презрение, так хорошо мне знакомое.

- Ну-ну, — усмехнулся он.

Не сходя с коня, я приблизился, держа наготове пистолет, как вдруг раздался

выстрел, конь подо мной рухнул замертво и я свалился на землю.