деревянное здание, наподобие склада, потом, убедившись, что его никто не видит, он

прислонил мушкет к оградке и расстегнул на штанах пуговицы, собираясь помочиться.

Конечно же, его видели. Я видел. Проверив, нет ли рядом еще красных мундиров, я

подошел поближе, сморщив нос от острого зловония; вероятно, многие красные мундиры

справляли нужду в этом укромном местечке. Тихо чикнул взводимый спрятанный клинок,

и он услышал этот звук, слегка напрягся, но не прервал своего занятия и не обернулся.

- Кто бы это ни был, лучше ему постоять сзади, пока я солью, — сказал он,

встряхнул свой водомет и уложил его обратно в бриджи. И я узнал его голос. Это был

палач. Это был…

- Слэйтер, — сказал я.

- Вот именно. А ты кто такой?

Он притворялся, что возится с пуговицами, но я заметил, что правой рукой он

потянулся к сабле.

- Ты должен меня помнить. Меня зовут Хэйтем Кенуэй.

Он снова напрягся, и голова у него поднялась.

- Хэйтем Кенуэй, — прохрипел он. — Вот как — явился по заклятью, ни дать ни

взять. А я уж надеялся, что не встречусь с тобой.

- Я тоже. Обернись, будь добр.

Медленно, точно лошадь с повозкой в грязи, Слэйтер повернулся ко мне лицом и

увидел возле своего носа мое запястье со спрятанным клинком.

- Ты ассасин теперь, что ли, да? — насмешливо спросил он.

- Я тамплиер, Слэйтер, как и твой хозяин.

Он усмехнулся.

- Твоя участь больше не интересует генерала Брэддока.

Я это подозревал. Потому-то он и пытался помешать мне, когда я собирал команду,

чтобы выполнить задание Реджинальда. Брэддок изменил нам.

- Возьми саблю, — сказал я Слэйтеру.

У него вспыхнули глаза.

- Тогда ты будешь со мной драться.

Я кивнул.

- Я не могу убить тебя хладнокровно. Я ведь не твой генерал.

- Да уж, — сказал он, — ты ему и в подметки не годишься…

И он вынул саблю.

Секунду спустя человек, когда-то едва меня не повесивший и помогший вырезать

невинную семью при осаде Берген-оп-Зома, лежал у моих ног убитый, а я смотрел на его

дрожащий труп и думал только о том, что форму с него надо бы снять побыстрее, пока

она не пропиталась кровью.

Я забрал мундир и вернулся к Чарльзу, который посмотрел на меня, подняв брови.

- Вас просто не отличить, — сказал он.

Я лукаво улыбнулся.

- Надо осведомить Питкерна о нашей затее. Как подам знак, поднимайте крик.

Отвлечем их и сбежим.

Брэддок тем временем отдавал приказы.

- Солдаты, мы выступаем, — сказал он, и я, слегка наклонив голову, замешался в

ряды патруля. Я знал, что Брэддока будет интересовать вербовка, а не его солдаты; и

кроме того, я надеялся, что его солдаты настолько запуганы им, что, озабоченные

привлечением рекрутов, не обратят внимания на новенького в своих рядах. Я оказался

позади Питкерна и, понизив голос, сказал:

- Привет, Джонатан.

Он чуть вздрогнул, оглянулся и воскликнул:

- Мастер Кенуэй?

Я жестом попросил его не шуметь, осмотрелся, чтобы убедиться, что на нас не

обратили внимания, и продолжал:

- Не очень-то это было просто… но все-таки я здесь и хочу вас освободить.

Теперь он говорил тише.

- Вы думаете, что отсюда можно удрать?

Я улыбнулся.

- Вы мне не верите?

- Я почти не знаю вас.

- Вы знаете достаточно.

- Послушайте, — прошептал он, — мне бы очень хотелось помочь. Но вы ведь

слышали Брэддока. Если он об этом пронюхает, нам обоим крышка.

- О Брэддоке я позабочусь, — успокоил я его.

Он посмотрел на меня.

- Как?

Я взглядом дал ему понять, что действую наверняка, и свистнул сквозь пальцы.

Из соседнего проулка выскочил Чарльз, давно ждавший этого сигнала. Он был без

рубашки — рубашкой он обмотал себе лицо для маскировки; остальная одежда на нем

тоже была в беспорядке: он так перемазался в грязи, что уже ничуть не походил на того

армейского офицера, которым он, собственно, являлся. Он выглядел как натуральный

сумасшедший, да и вел себя так же: встал перед патрулем и начал орать, причем солдаты

так изумились или растерялись, что даже не сделали попытки применить оружие.

- Эй, вы! Все вы воры и негодяи, все до единого! — выкрикивал Чарльз. — Вы

божитесь, что королевская власть прославит и наградит нас! Но вы только сеете смерть!

Для чего? Для камней и льда, деревьев и ручьев? Или ради нескольких дохлых французов?

Так нам этого не надо! Не желаем! Забирайте ваши лживые посулы, ваши

соблазнительные деньги, ваши шмотки и ружья — заберите все это ваше драгоценное

барахло и засуньте себе в задницу!

Красные мундиры переглядывались, приоткрыв в сомнении рты, а растерялись они

до такой степени, что на мгновение я заволновался, что они и вовсе оставят это без

последствий. Даже Брэддок, чуть поодаль, просто стоял столбом с отвисшей челюстью, не

зная, что лучше: вознегодовать или расхохотаться на эту вспышку чистого безумия.

Неужели они просто развернутся и уйдут? Наверное, того же самого испугался и

Чарльз, потому что он вдруг добавил:

- Тьфу на вас и на все ваши липовые войны! — и выложил последний козырь.

Он нагнулся, ухватил кусок конского навоза и швырнул его в солдат, большинство

которых проворно отскочили. Но, к нашему счастью, генерал Брэддок в их число не

вошел.

Он стоял с конским дерьмом на мундире и больше не испытывал затруднений в

том, что ему выбрать: расхохотаться или разозлиться. Он рассвирепел, и казалось, что от

его рева задрожали листья на деревьях:

- Взять его!

Несколько солдат из патруля кинулись за Чарльзом, который уже развернулся и

бросился бежать — вдоль магазина, а потом возле таверны нырнул налево.

Упускать такой случай было нельзя. Но вместо того, чтобы удирать, Джон всего-

навсего вымолвил:

- Черт!

- Что еще? — спросил я. — Бежим!

- Боюсь, не выйдет. Ваш человек в тупике. Спасать надо его.

Я мысленно застонал. Вот вам и спасательная операция — только спасать надо

совсем другого. И я кинулся в проулок: но вовсе не затем, чтобы выполнить приказ

нашего доблестного генерала; просто я должен был защитить Чарльза.

Я опоздал. Когда я прибежал, он уже был под стражей, а я плелся сзади и тихо

ругался, пока его не притащили обратно на главную улицу и не поставили перед

взбешенным генералом Брэддкоком, который уже потянулся за саблей; но тут я решил,

что дело зашло слишком далеко.

- Отпусти его, Эдвард.

Он обернулся ко мне. И хотя его лицу было уже невозможно потемнеть еще

больше, все-таки оно потемнело. Запыхавшиеся красные мундиры смущенно

переглядывались, а Чарльз, стиснутый по бокам конвоирами, смотрел на меня с

благодарностью.

- Опять ты! — Брэддок в бешенстве плюнул.

- А ты думал, что я не вернусь? — спокойно ответил я.

- Меня больше радует, как быстро вас вычислили, — злорадствовал он. — Немочь

на подходе, а?

Я не собирался с ним препираться.

- Отпусти нас — и Джона Питкерна тоже, — попросил я.

- Я не люблю, когда ставят под сомнение мой авторитет, — сказал Брэддок.

- Я тоже.

Его глаза вспыхнули. Неужели он больше не с нами? На миг я представил, что

сижу рядом с ним, показываю ему книгу и слежу, как он изменяется, словно я когда-то.

Способен ли он внезапно постигнуть знание, как я? Способен ли вернуться к нам?

- Свяжите их, — приказал он.

Нет, рассудил я, он не способен.

И в который раз я пожалел, что здесь нет Реджинальда, потому что он пресек бы

все это в зародыше: не дал бы случиться тому, что случилось дальше.

А случилось то, что я решил освободить их; решил и выполнил. В один миг я

выхватил клинок, и ближайший красный мундир умер — с изумлением, застывшим на