валялись где-нибудь под деревом, мертвецки пьяные, потому что никто не заметил, как

мы с Чарльзом потихоньку подобрались поближе, к человеку, который сидел на корточках

за полуразрушенной каменной стеной и следил за тем, что происходит возле притона.

Это был он: Томас Хики. Круглолицый, тертый калач и не дурак выпить, если

судить по виду. Это про него Уильям говорил, что он мастер развязывать языки? Пока

что, похоже, он был не в состоянии развязать собственные штаны.

Может быть, явная моя неприязнь к нему определилась тем, что он был первым

человеком, на которого, со времен моего приезда в Бостон, мое имя не произвело

впечатления. Но мое раздражение было ничто по сравнению с действием, которое все это

произвело на Чарльза — он выхватил саблю.

- Будь повежливее, парень, — сказал он с угрозой.

Я жестом остановил его:

- Тише, Чарльз, — и обратился к Томасу: — Уильям Джонсон послал нас в

надежде, что мы… поможем вам с розыском.

- А мне и не нужна помощь, — фыркнул Томас. — Тем более от лондонского

хлыща. Воров я уже нашел.

Чарльз рядом со мной ощетинился.

- Тогда почему вы бездельничаете?

- Думаю, как с этими пройдохами управиться, — Томас показал на дом и,

выжидательно глядя на нас, усмехнулся.

Я вздохнул. Пора браться за дело.

- Я убью часового и зайду в тыл охранникам. Вы двое подойдете к воротам. Когда я

выстрелю по охранникам, атакуйте. Мы застанем их врасплох. Половина погибнет

раньше, чем поймет, в чем дело.

Я взял мушкет, пробрался к краю кукурузного поля и, присев, прицелился в

часового. Он безмятежно грел руки, поставив мушкет между ногами, и вероятно, не

заметил бы меня, даже появись я тут верхом на верблюде. Было в этом что-то от

малодушия — в такой ситуации нажать курок, но я нажал.

И чертыхнулся, потому что он рухнул головой вперед, рассыпав сноп искр. Он

сразу загорелся, и одного только запаха гари будет достаточно, чтобы его товарищи

всполошились. Я поспешил к Чарльзу с Томасом, которые уже подобрались к

бандитскому притону, и занял позицию неподалеку, целясь в того бандита, что стоял — а

точнее, «шатался» — возле самых ворот. Он двинулся к кукурузному полю, может быть,

чтобы сменить часового, который все еще жарился на костре. Я выждал, пока он дойдет

до кромки поля и пока не кончится внезапный перерыв в веселье внутри притона, и когда

снова поднялся рев, я выстрелил.

Он повалился на колени, потом набок, и полчерепа у него как не бывало, а я

оглянулся на двери притона, не слышен ли там выстрел. Нет, не слышен. Но зато

компания у ворот заметила Чарльза с Томасом, повыхватывала клинки и пистолеты и

заорала: «Убирайтесь подальше!»

Чарльз и Томас не спешили, как я и велел. Они готовы были достать оружие, но

выжидали. Молодцы. Ждали, чтобы я выстрелил в охранников.

Было самое время. Я прицелился в одного из бандитов, которого посчитал за

главаря, нажал курок, и охранник отшатнулся назад, а из его затылка брызнула кровь.

Теперь мой выстрел был слышен, но это было неважно, потому что Чарльз и Томас

уже вынули клинки и рубанули, и еще двое охранников повалились набок с кровавыми

фонтанами, бившими у них из шеи. Ворота были взяты, но схватка завязалась

нешуточная.

Мне удалось подстрелить еще двух бандитов, и я отбросил мушкет — достал

саблю, прыгнул в гущу тел и дрался плечом к плечу с Чарльзом и Томасом. Мне

нравилось вот так драться рядом с товарищами, и я искромсал еще трех головорезов, и

они с пронзительными воплями умерли, а остальные отступили от ворот и

забаррикадировались в доме.

В общем, остались только я, Томас и Чарльз — тяжело дышавшие и стряхивающие

кровь с клинков. Теперь я поглядывал на Томаса с уважением: он дрался хорошо —

быстро и умело, хотя по виду трудно было этого от него ждать. Чарльз тоже посматривал

на него, но с гораздо большим отвращением, как будто умение Томаса драться раздражало

его.

Надо было как-то решать эту задачу: мы ведь остались снаружи, а дверь бандиты

заперли наглухо. И именно Томас предложил подстрелить одну-две бочки с порохом —

неплохая идея для человека, которого поначалу я готов был отвергнуть как пьяницу.

Взрыв проломал стену, и мы забрались внутрь и пробрались через развороченные,

растерзанные взрывом трупы, валявшиеся с другой стороны пролома.

Мы бросились дальше. Толстые, плотные ковры и пледы устилали пол, и возле

окон висели изысканные гобелены. Всюду был полумрак. Слышались крики, мужские и

женские, и топот ног, и мы кинулись туда — я с саблей в одной руке и пистолетом в

другой убил по пути какого-то человека.

Томас подхватил какой-то подсвечник и обрушил его на голову одного из

грабителей и смахнул со своего лица чужую кровь и мозги. Чарльз напомнил нам, зачем

мы пришли: за шкатулкой Уильяма, и мы ринулись по мрачным коридорам, почти уже не

встречая сопротивления. Грабители или оставили нас в покое, или собирались с новыми

силами. Это было уже неважно, главное: найти шкатулку.

Чем мы и занялись в ближней части будуара, провонявшего пивом и борделем и

кишевшего народом: полуголые женщины хватали одежду, визжали и бегали, а несколько

воров заряжали пистолеты. Рядом со мной в деревяшку дверного косяка шмякнула пуля, и

мы отпрыгнули в стороны, потому что еще какой-то человек, совсем голый, готовился

нажать курок.

Чарльз в ответ выстрелил в дверной проем, и голый стрелок повалился на ковер с

неприглядной дырой в груди, таща за собой с кровати стиснутое в кулаке одеяло. Еще

одна пуля выкрошила косяк, и мы снова попрятались. Томас вынул саблю, потому что на

нас по коридору неслись два грабителя, Чарльз присоединился к нему.

- Бросайте оружие, — крикнул бандит, оставшийся в будуаре, — и я сохраню вам

жизнь.

- Я предлагаю то же, — сказал я из-за двери. — Нам не из-за чего драться. Я просто

хочу вернуть шкатулку законному владельцу.

Голос его стал насмешливым.

- Это Джонсон — законный владелец?

- Повторять не стану.

- Я тоже.

Я услышал неподалеку движение и мельком глянул на дверь. К нам подкрадывался

еще один человек, но я выстрелил ему в переносицу, и он шлепнулся на пол, а его

пистолет отлетел в сторону. Оставшийся грабитель выстрелил еще раз и нырнул за

пистолетом своего товарища, но я уже перезарядился и упредил его — выстрелил сбоку,

пока он тянулся к пистолету. Как раненый зверь, согнутый пополам, он повалился на

кровать, на мокрую кучу окровавленного одеяла и смотрел, как я осторожно

приближаюсь, наставив на него пистолет.

Глаза у него были злыми. Он не так собирался провести ночь.

- Таким, как ты, книги и схемы ни к чему, — сказал я, показывая на сундук

Уильяма. — Кто тебя нанял?

- Я их никогда не видел, — прохрипел он, качая головой. — Только тайники и

письма. Но они платили, и мы выполняли.

Такие люди попадались мне всюду — они готовы на что угодно ради нескольких

монет. Вот такие вот молодцы и влезли когда-то в мой дом и убили моего отца. И вот чем

мне приходится из-за них заниматься.

Они платили. Мы выполняли.

И все-таки усилием воли я преодолел отвращение и не убил его.

- Что ж, это в прошлом. Передай это от меня своим хозяевам.

Он приподнялся, поняв, что я оставляю его в живых.

- От чьего имени я должен передать?

- Не нужно имени. Они знают, — сказал я.

И дал ему уйти.

Томас еще хватал, чем поживиться, а мы с Чарльзом взяли шкатулку и стали

выбираться из этого места. Возвращаться было проще — большинство грабителей

решили, что лучшая отвага — это благоразумие, и не сунули к нам носа, а мы добрались

до лошадей и поскакали прочь.