Верно? — спросила Доротея.

Девочка была сконфужена: ей совершенно не хотелось терять любовь Рене, но эта магопсихическая жидкость представляла собой нечто неведомое.

— Конечно, я тоже буду пить ее. И у меня есть на то веские причины. Рене и Джено очень важны для меня, — сказала мадам откровенно.

Головокружители продолжали сверкать до тех пор, пока Крикен не взяла бутылочку, которую держала Доротея, и не разлила жидкость в три стакана.

— Пьем! Сейчас же!

Под пристальным взглядом Доротеи первая выпила Марго. Вслед за ней девочки с опаской проглотили волшебный напиток, горьковатый, но вполне сносный.

Мадам Крикен закрыла дверь комнаты.

— Устраиваемся на подушках. Не пугайтесь, если почувствуете боль.

Суоми вдруг побледнела, и резкая боль пронзила ее в груди. Доротея испытала те же ощущения. Сдавленным голосом она едва произнесла:

— Это яд!

Марго прижала руки к животу и через силу ответила:

— Нет. Рене тоже пил подобную жидкость: фон Цантар применил почти такое же зелье. Вы поняли, что сейчас произойдет?

Пожилая француженка стиснула зубы и больше ничего не сказала. У девочек настолько усилились боли, что они стали кататься по полу.

Трансформация, сопровождавшаяся стонами, продолжалась около часа. Их тела уменьшались и покрывались перьями. Лица заострялись, руки и ноги исчезали, а на их месте появлялись когти и морщинистые лапы. Мадам Крикен теперь была орлицей, величественной черной орлицей. Доротея и Суоми превратились в белоснежных голубок.

Начало свершаться то, что предсказывал Илиас Букар. Мадам, доверяя ему, следовала его указаниям, потому что хотела вернуть Арксу Ментису спокойствие и достоинство благодаря освобождению Пьера и Коринны. А это можно было осуществить, лишь выполнив некоторые условия, которые были связаны с ней самой, с обеими кузинами и братьями Астор Венти.

За окном брезжил рассвет. На полу среди подушек, размахивая крыльями и разевая клювы, семенили три птицы. Наполеон, глядя на них, мяукал, а Оскар скулил, мотая ушами, как бешеный, — пес и кот стали свидетелями настоящего волшебства.

Особенно беспокойно вела себя маленькая голубка — Суоми. Она кружилась, порхала, взлетала, радостно танцуя в воздухе, словно ее переполняло счастье. Орлица и другая голубка, напротив, были спокойны: они сидели, как на насесте, и молчали.

С восходом солнца закончилась и трансмутация. В облаке белых и черных перьев изменились тела, снова отросли волосы, кожа растянулась и порозовела. Едва мадам обрела собственный облик, как бросилась искать очки и шляпку, Доротея осмотрела свои руки и ноги, и лишь Суоми продолжала кричать, развевая волосами.

Она кричала не от боли, а от счастья!

— Я все видела! Мои глаза видели! Вы понимаете? Это прекрасно! Мое сердце вот-вот взорвется от счастья! — восклицала антея, прыгая на подушках.

Суоми обняла Доротею, а потом засыпала мадам Крикен поцелуями.

Ее большие зеленые глаза были распахнуты, словно старались вобрать в себя изображения всех-всех-всех вещей.

— Ты больше не слепая? — спросила Марго, пружиной подскочив к ней и даже забыв использовать головокружитель.

Они стали говорить как обычно, и каждое слово передавалось по ухотрубам и микровещателям. А Пило Магический Росток их слушал.

Суоми так и не успокоилась и с придыханием ответила Марго:

— Нет, к сожалению, меня опять окружает тьма. Но когда я становлюсь голубкой, то все вижу. Я видела цвета, я видела комнату, мебель, вас.

Доротея крепко обняла ее:

— Святое небо! В таком случае ты действительно можешь видеть!

Мадам Крикен нежно погладила Суоми по лицу:

— Даже если трансформация и была болезненной, я все-таки счастлива, что ты открыла в себе неожиданную способность.

— Спасибо, Марго! Спасибо, мой суммус сапиенс! А когда я смогу трансформироваться еще раз? Я хочу увидеть Джено, хочу посмотреть ему в глаза и сказать, что я наконец тоже могу любоваться всем тем, что нас окружает. — Девочка трепетала и хотела как можно скорее стать голубкой.

— Я понимаю. Твое желание будет исполняться всякий раз, когда ты выпьешь эту жидкость, — сказала Марго. — В отличие от Рене мы будем трансформироваться не каждую ночь, а только тогда, когда захотим. Только так мы сможем попадать в Домус Эрметика и навещать Рене. Ловкий трюк, чтобы не доставлять волнений всем оскурабам и фаберам. Но это должно остаться нашим секретом. Даже Джено не должен знать об этом, потому что ему нельзя пить эту жидкость. Букар сказал мне, что он умрет в тот же миг. У Джено иная судьба.

Доротея заплакала, из потухших глаз Суоми тоже закапали крупные слезы. Никакими словами нельзя было выразить то, что они чувствовали.

— Тогда Джено не сможет встречаться со своим братом, как только тот станет оскурабом? — спросила Суоми, рыдая.

— Поживем — увидим. Прежде всего Рене должен вернуться в Аркс с перстнем, а потом, когда он окончательно переселится в Домус Эрметика, думаю, Илиас Букар позволит Джено приходить туда. Но пока не скажу вам, каким образом. Все зависит от встречи Джено с Тантре Стендж Виоо, — ответила мадам.

Суоми с Доротеей уходили с четвертого этажа, держась за руки.

Гулкий удар прозвонил восемь раз.

Джено уже закончил ужинать, перелистывая пергаменты гербария, и вышел в коридор, направляясь в Клинику неопределенности. Когда он проходил мимо Железной клетки, Ятто оскорбил его. Джено поправил красную тонку и с кривой усмешкой показал ему пергаменты:

— Мы будем пить клонафорт. А вы будете просто смотреть!

Тут Джено увидел Доротею с Суоми, спускавшихся по лестнице.

— Вы проторчали у Крикен всю ночь? — удивленно спросил он.

— Да, и это было прекрасно, — ответила Суоми, продвигавшаяся с помощью своей белой трости.

Джено посмотрел на Суоми с восхищением: ее лицо сияло, и даже ее улыбка стала другой.

Фон Цантар повернулся к девочкам и процедил сквозь зубы:

— Собрание на четвертом этаже — собрание трех ведьм! Ничто не спасет вас. Тоже мне — две голубки, которым скоро свернут шею!

Джено не понял, почему Ятто назвал их голубками, а кузины сжали друг другу руки. Доротея с помощью головокружителя заговорила с Суоми:

— Ятто все знает! Но как ему это удалось?

— Кто-то шпионил, когда мы были у Крикен! — ответила антея.

— Единственный, кто мог это делать, — Пило Магический Росток! — сказала Доротея, побледнев.

Через несколько секунд финская сапиенса отправила мадам Крикен телемпическое сообщение.

Их тайна раскрыта!

Доротея подошла к решетке и, поправив прическу, спокойно, как истинная мудрая, произнесла:

— То, что мы задумали, ты никогда не узнаешь. Ты проиграл. А скоро и вовсе исчезнешь.

Ятто уже собирался что-то ответить, но Доротея вытянула руки, и с ее ладоней сорвался поток света, который пересек прутья решетки и ослепил бывшего суммуса сапиенса.

— Проклятая девчонка! Пользуешься тем, что я не могу ответить! — взвыл немец.

Джено был поражен поступком Доротеи, но Суоми отвлекла его, неожиданно поцеловав.

А в это время лавина парасфер обрушилась с лестницы, прибывая к псиофам, сапиенсам и антеям. Это были послания, которые мадам Крикен отправила всем, объявляя то, что Доротея с Суоми частично знали.