радость и ликование поразили меня. Я невольно вспоминала Отца Николая Александровича Голубцова, мою крестную Лидию и весь тот майский день, когда я пришла сюда…
Какой круг, однако, проделала я за все эти прошедшие годы… Отсюда началось мое полное перерождение и превращение в иного человека. Что ж, замкнулся ли круг на этом возвращении? Такого чувства я в себе не находила. Скорее – в путь, в путь снова – вот что вошло мне в сердце здесь. Мне было радостно и хорошо. Ни печалей, ни страхов, ни сомнений. Продолжай путь, странница. Путь твой еще не окончен, рано на покой захотела. ,,И вечный бой. Покой нам только снится' – сказал Блок, и как это верно.
Андрей Синявский, крестившийся тут же незадолго до меня, теперь живет с семьей во Франции. А ты что тут делаешь?..
Странно было стоять здесь опять, но так хорошо, так нужно. Я купила советского изделия дешевую иконку Спасителя и маленький нательный крестик. А уходя уже, обернулась и долго смотрела на небольшую пристройку, где всегда крестили взрослых. Хотелось погладить эти стены, они казались теплыми, несмотря на морозный февральский день. Отец Николай Голубцов славился тем, что приобщал к церкви и вере взрослых: открывал им двери в новую жизнь. Это произошло и со мной. Сколько еще прошло через эти вот воротца ограды, выходя в мир измененными, ставшими частицей тела Христова'! Сотни? Тысячи? С шестнадцатого века стоит здесь эта церковь, заложенная на месте, где послы из далекой христианской Грузии передали дары Москве: ризу Господню. Она находится под алтарем и сейчас. А вокруг тогда были поля и леса, а невдалеке – Донской монастырь. Грузия была тогда еще независимым царством, тянувшимся к России в силу единства православной веры.
,,У грузин и армян необыкновенно сильная вера, – говорил мне отец Николай Голубцов. – Это оттого, что они живут
123
там, где Господь сотворил первого человека…' Я никогда не забывала этих слов, сказанных мне в день крещения. Что ж, значит, не зря привели меня мои дороги и в Грузию, чтобы узнать там ее веру. Меня ведь этому не учили! Ведь это все было выброшено ,,на свалку истории'! А теперь я взяла с собой эти кустарные иконку и крестик, отштампованные, по-видимому, из консервных банок; выглядели они „золотыми', но вложено было тут куда больше, чем злато… (Теперь они приехали вместе со мною в далекий Висконсин, в Америку.) И каким только образом попала я креститься именно в эту церковь, заложенную на дарах из Грузии, – уму непостижимо. Но – таковы пути Господни, неисповедимые.
Просветленная, утешенная и бесстрашная вернулась я в тот день домой, на улицу Горького. Все правильно. Будем продолжать свой путь.
* * *
Думала я об этом и в те часы, что сидели мы с Олей в холодной постовой будке возле посольства США. Ничего мне не было страшно – казалось мне даже, что власти нас боятся, не знают, что с нами делать… Во все долгое время ожидания нас не оставляли одних ни на минуту, но наконец появился человек, одетый в хороший гражданский костюм. Он представился очень вежливо как начальник охраны посольства и предложил отвезти нас домой в своей машине. Так закончился наш визит к американскому консулу. „Они, наверное, никогда не смотрят из окон!' – подумала я, не понимая, почему посольство так равнодушно к своим посетителям?..
Письма американского консула мне не возвратили. По дороге на улицу Горького начальник в штатском сказал нам, что через несколько часов мы встретимся с товарищем Н. (тем самым из КГБ) и что он сам заедет к нам. Так! Значит, наша „демонстрация' у американского посольства все-таки подействовала! С нами будут разговаривать, и с Олей – тоже. „Товарищ Н. извиняется, – сказали мне, – что он не может быть раньше, так как он сейчас на съезде в Кремле'. Прекрасно! Значит, мы его там потревожили. Значит, никто
124
другой нами не занимается в этих обстоятельствах, кроме КГБ. Опять к нему. Ну что ж, ничего не поделаешь.
Дома мы быстро закусили и ничего не сказали Володе и Свете, чтобы не напугать их. Просто вышли вниз, к магазину „Армения' и там нас уже ждал товарищ Н. в своей элегантной дубленке. Он был чрезвычайно любезен с Олей, хвалил ее русский язык и шутил насчет ее короткой дубленой курточки: „Оставайтесь в школе здесь, это бесплатно; зато купите себе настоящее длинное меховое пальто!' На что Оля ответила, что „нет, я лучше буду платить за мою частную школу'.
На месте встречи нас ожидали также наши двое патронов из МИДа, заметно встревоженные. Посещение иностранного посольства – это по их части. Все они были просто шокированы нашим намерением пройти к консулу США. „Но у нас есть право видеть его. Наши паспорта там, в консульстве. И он сам в письме подтвердил приглашение', – сказала я возможно проще и наивнее, как будто все это совсем обычное дело. Так оно и должно было бы быть!
„Но каким образом вы получили это письмо?' – спросили меня мидовцы. – „Оно было переслано мне вместе с другой корреспонденцией от адвоката в Нью-Джерси через посольскую почту в Вашингтоне'. – „Этого не может быть! Это невозможно!' – воскликнули они в один голос, стараясь оправдать своих работников в советском посольстве в Вашингтоне, недостаточно проверивших мою почту…
Я рассмеялась. „Однако письмо прибыло именно этим путем'.
Но товарищ Н. не был особенно озабочен письмом, однако к нашей попытке пройти в консульство, отнесся серьезно. „Мы советуем вам больше не повторять подобных попыток, – сказал он так вежливо, как это только было возможно. – Когда вы возвращаетесь в Тбилиси?' – „У нас билеты на завтра'. – „Очень хорошо. Уезжайте'. – „Но я до сих пор не получила ответа на мой запрос! Я тоже хочу выехать вместе с моей дочерью. Я писала к Генеральному секретарю об этом, но не получила ответа'.
Они все трое были очень терпеливы, но игнорировали мои слова. Они болтали с Олей, наслаждаясь ее способностью так быстро освоить разговор по-русски. Она долго объясняла им,
125
почему ей необходимо вернуться в ее школу квакеров, и, действительно, это была поразительно хорошая речь на русском языке. Они просто сидели и слушали с нескрываемой симпатией. Всего лишь за год с небольшим! „Ее преподавательница русского языка в Тбилиси была очень сильным методистом', – сказала я. Они не ответили. Разговор уже был закончен. Ответа я не получила.
,,Я буду звонить вам из Тбилиси', – сказала я, глядя на их деревянные лица. Они были очень довольны, что мы уезжали отсюда завтра же. Туда, туда, за Кавказский хребет.
126
15
ПРОЩАНИЕ С ГРУЗИЕЙ
Мы снова в нашей квартире на окраине Тбилиси, и Ольга опять сидит за уроками русского и грузинского языков. Снова ходит в манеж, ездит на лошади с Зурабом и поет за пианино с Лейлой. У меня перебои с сердцем, я набрала вес (со всеми этими угощениями!), и мне тяжко на душе от ожидания, в котором я не вижу пока что никаких надежд. Согласиться на предложение, чтобы Оля училась в Англии, но „возвращалась домой в СССР' на каникулы, где я должна ее ждать – да еще живя в Москве – я не могу.
В день, когда мне стукнуло шестьдесят, я печально сидела дома, кляня себя за опрометчивое
