сторону. 'Тот, что посередине, должно быть министр', – подумал Бриде. Это был высокий мужчина крепкого сложения, одетый в элегантный костюм. Волосы его были напомажены. Он не разговаривал, но и не слушал того, что ему говорили. Было понятно, что главное было оговорено, и он задерживался только из вежливости. Что касается трех остальных, то их оживление было несколько раболепским. Через него они пытались показать наперед, с каким вниманием и серьезностью будут исполнены приказания.

Наконец они расстались. Дежурный побежал на лестницу и, спустившись до середины, крикнул: 'Министр, министр…' На первом этаже раздался стук прикладов по мозаике времен второй империи, затем другой голос: 'Машину, подгоните машину, министр…'

Оставшиеся трое, выказав друг другу большое почтение, словно бы их начальник был еще с ними, разошлись в свою очередь.

Бриде снова привстал, убежденный на этот раз, что Бассон с ним заговорит. Но тот прошел, даже не повернув головы.

– Бассон, Бассон! – позвал Бриде.

Тот сделал вид, что не услышал. Бриде вернулся к дежурному, в некотором смущении от того, что с ним обошлись таким образом.

– Я схожу предупредить, что вы здесь, – вежливо заметил дежурный. Бриде прошел в коридор и скромно остановился, не доходя нескольких шагов до конца.

Вскоре вернулся дежурный.

– У мсье Бассона нет времени вас принять.

Бриде снова охватило уныние. Значит, это было все, что осталось от их дружбы, точнее сказать, от их долгого в прошлом товарищества.

– Он не сказал вам, когда я могу прийти снова?

– Нет, мсье, – ответил дежурный, выражая участие, словно в глубине души и ему самому его новые начальники не могли не казаться довольно заносчивыми. 'Я схожу спрошу у него', – предложил он первым.

Он вскоре вернулся и бессильно развел руками:

– Мсье Бассон сказал, что вы можете прийти сюда с одиннадцати до полудня. Вы наверняка его застанете.

Едва Бассон успел пройти несколько шагов по улице, как неожиданно покраснел. Это было в первый – и единственный – со времен юности раз, чтобы он так краснел, оценивая это происшествие, которое можно было посчитать унизительным. 'Просто удивительно, что они о себе возомнили', – пробормотал он. После, он подумал, что ему не стоило предаваться эмоциям. Нашлись бы миллионы французов, которые были бы просто счастливы пойти на подобное предприятие ради своей свободы. И они бы – они бы не краснели.

На следующий день Бриде подошел в министерство чуть раньше полудня, надеясь, что, оказавшись последним, будет приглашен Бассоном отобедать.

– Вам не везет! – воскликнул дежурный. – Мсье Бассон только что вышел. Но он скоро вернется. Подождите его.

Бриде сел на тоже место, где сидел накануне. Через некоторое время, он увидел проходившего Вовре, который его словно бы не узнал, затем молодого служащего, который за несколько дней до этого спрашивал у него о девичьей фамилии его бабушки. Чтобы скоротать время, он взял со стола роскошный журнал, в котором говорилось исключительно о прелестях жизни на воздухе.

Бассон все не приходил. Пятнадцать минут второго Бриде собрался уходить. Его ожидание, вполне естественное, пока его друг не слишком задерживался, начинало становиться нескромным.

Он только вышел, когда машина, в которой сидел Бассон, остановилась перед министерством. 'Вам не везет!' – сказал дежурный. Это была правда. Подожди он еще пару секунд, и как нельзя более естественно столкнулся бы с Бассоном в зале или на лестнице. Решительно, бывают дни, когда все происходит невпопад. Из-за этих нескольких секунд ему придется вернуться назад, подождать, чтобы Бассон вышел из машины, и потом объяснить, что произошло.

– Бассон! – крикнул Бриде другу, который спешил скрыться в министерстве.

Тот обернулся. Увидев Бриде, он изобразил огромное удивление.

– Как! – сказал он, – ты пришел в этот час!

– Напротив, я уходил, но увидел твою машину…

– У меня нет времени, у меня нет времени, – сказал Бассон, даже не протянув руки товарищу. – Приходи ко мне в любой день, но только с одиннадцати до двенадцати.

– Я приду завтра, – сказал Бриде.

Собственно, сложности, с которыми сталкивался Бриде, не предзнаменовали ничего дурного. Бриде находил в них успокаивающий признак того, что его случай не представлял особого значения. Любопытство первых дней ослабло, его пустячная история с визой никого больше не интересовала. Это было главным.

На следующий день Бриде, соблюдя большую скромность, подошел к одиннадцати часам. 'Не так уж это и интересно, обедать с подобными людьми', – думал он. – Мне нужны только мои бумаги'.

На этот раз Бриде провели сразу.

– Ну что, старик, что с тобой приключилось? – спросил Бассон.

– Ничего. Пришел тебя увидеть…

– Как это ничего? Разве у тебя не было неприятностей в Лионе?

– Ничего не стоит преувеличивать…

– Иоланда, между тем, мне звонила, – продолжил Бассон, делая вид, что уже не очень хорошо помнит, что произошло.

– Иоланда?

– Иоланда. Именно так. Я вылезал из ванны. Меня соединили через министерство с Лионом. Я подумал: 'Что же стряслось?' И это была Иоланда. Твоя бедная жена совершенно потеряла голову.

Бассон рассмеялся. Затем продолжил:

– Э! Да ты ничуть не изменился!

– Иоланда перепугалась, – подтвердил Бриде.

– Не понимаю, почему, – заметил Бассон, как будто он не понимал, как можно было бояться полиции, если тебя не в чем упрекнуть.

– Она вообразила, что я подвергаюсь опасности…

– Но, по правде, тебя и в самом деле арестовали?

– Нет, – сказал Бриде. – Речь шла о простой проверке документов.

– Это не очень-то похоже на то, о чем рассказывала Иоланда.

– Поскольку ты занимался этим делом, ты прекрасно знаешь, что речь шла лишь об этом.

– Я абсолютно ничего не знаю. Потому тебя и спрашиваю, – продолжил Бассон.