— Ник, — проговорил Филип Витворт. На его лице была маска вежливости. — Рад тебя видеть.

Лорен похолодела. «О нет! Только не здесь!»— взмолилась она про себя.

— Представь нас молодой леди, — добавил Филип, посмотрев с улыбкой на Лорен, которая облегченно вздохнула.

Она перевела взгляд с Филипа на Кэрол Витворт, а затем на Ника. Мать и сын смотрели друг на друга холодно, как незнакомцы: стройная царственная блондинка и высокий красивый брюнет, у которого были ее серые глаза. С равно душной учтивостью Ник познакомил ее с «мистером и миссис Витворт».

Через несколько минут в лимузине Лорен поймала настойчивый взгляд Ника.

— Что случилось? — спросил он наконец. Она тяжело вздохнула:

— Кэрол Витворт — твоя мать. Мэри сказала мне Это несколько дней назад. Выражение его лица не изменилось.

— Да.

— Если бы я была твоей Матерью, — сказала Лорен приглушенным шепотом и, отвернувшись, продолжила:

— то я бы гордилась тобой. Каждый раз, смотря на тебя, я бы думала, что этот красивый, элегантный, властный мужчина — мой…

— Твой возлюбленный, — прошептал Ник, обнимая ее и нежно целуя.

Лорен запустила пальцы в его густые темные волосы, прижимая его губы к своим.

— Я люблю тебя, — прошептала она.

Из груди Ника вырвался счастливый вздох.

— Я уже начал бояться, что ты никогда этого не скажешь.

Лорен уютно устроилась в его объятиях, но чувствовала она себя неспокойно. Облегчение от того, что Филип Витворт не выдал ее, сменилось напряжением и беспокойством. Делая вид, что не знает Филипа и Кэрол, она как бы стала участницей обмана, делавшего Ника полнейшим глупцом. Паника охватывала ее все сильнее. Утром она все расскажет. Но портить грядущую ночь любви у нее не хватило сил.

Когда они приехали к ней, Ник снял с ее плеч пелерину и бросил на кресло. Он начал снимать пиджак, и сердце Лорен восторженно забилось. Она отошла к окну, пытаясь немного успокоиться, и, когда он подошел, спросила дрожащим голосом:

— Хочешь выпить?

— Нет.

Он обнял ее за талию, привлекая к себе, и, слегка наклонив голову, нежно поцеловал в висок. Ее дыхание стало прерывистым, когда теплые губы коснулись ее уха, затем шеи. Руки Ника тоже не теряли времени. Одна заскользила по ее бедрам, а другая нежно обхватила обтянутую бархатом грудь. Его прикосновения доставляли ей небывалое наслаждение, и когда его рука скользнула за корсаж, Лорен почувствовала жар его возрастающей страсти.

К тому времени когда, обняв за плечи, он повернул ее к себе, Лорен была охвачена жгучим желанием. Прижав ее к своему напряженному телу. Ник припал к полураскрытым губам. Он целовал ее медленно, но жадно, с каждой секундой все более настойчиво. Его язык, лаская, проникал все глубже и глубже.

Движимая смесью любви и страха потерять любимого., Лорен прижалась к нему, еще сильнее разжигая его страсть. Ее язык начал, дразня, ласкать его губы, и она почувствовала, как его объятия становятся все крепче, пока она нежно гладила его мускулистые плечи и спину.

Где-то в глубине затуманенного страстью сознания Ника возникла мысль, что Лорен целует его так, как не целовала в ту первую ночь. Но ему и в голову не приходило сравнивать находившуюся в его объятиях раскованную женщину с неуверенной и стеснительной девушкой в Харбо-Спринг, пока Лорен не начала, слегка откинувшись назад, расстегивать его рубашку.

Он посмотрел на ее изящные руки и вспомнил такой же момент в Харбо-Спринг — только тогда ему пришлось самому положить ее руку на рубашку и попросить расстегнуть ее. Очевидно, с тех пор Лорен очень переменилась.

Его пронзил холод разочарования и сожаления, и, накрыв рукой пальцы Лорен, он остановил ее.

— Приготовь что-нибудь выпить, хорошо? — попросил он, ненавидя себя за то, что чувствовал по отношению к ней.

Пораженная прозвучавшей в его голосе горечью, Лорен опустила руки. Подойдя к бару, она разбавила бурбон водой и протянула ему. Его губы дрогнули в невеселой улыбке, когда он заметил, что она помнит его любимый напиток. Ничего не сказав, он поднял бокал к губам и быстро осушил его.

Лорен была сбита с толку его поведением, но еще больше ее поразили последующие слова:

— Скажи мне прямо, чтобы я перестал об этом думать. Сколько их было?

— Сколько чего? — изумленно спросила Лорен.

— Любовников, — пояснил он. Она не могла поверить своим ушам. После того как он говорил ей, что ее моральные нормы наивны и глупы и что мужчины теперь предпочитают опытных женщин, он ревновал. Он ревновал, потому что теперь ему было не все равно. Лорен не знала, то ли дать ему пощечину, то ли рассмеяться, то ли броситься ему на шею. Вместо этого она решила слегка отомстить ему за тот ужас и отчаяние, которые пережила из-за его либерализма. Повернувшись, она подошла к бару и достала бутылку белого вина.

— Какая разница? — наивно спросила она. — Ты говорил в Харбо-Спринг, что мужчины больше не приветствуют девственность и не хотят, чтобы женщина была неопытной. Правильно?

— Правильно, — хмуро подтвердил он, разглядывая кубик льда в своем бокале.

— Ты также говорил, — продолжила она, — что у женщин есть такие же физические потребности, как и у мужчин, и что мы можем удовлетворять их, когда хотим и с кем хотим. Ты очень настойчиво утверждал, что…

— Лорен, — попросил он тихим голосом, — я задал тебе простой вопрос. Я хочу знать, чтобы не гадать. Скажи мне, сколько их было. Нравились ли они тебе, было ли тебе наплевать на них? Просто расскажи мне. Я ничего не скажу и не упрекну тебя.

«Черта с два ты ничего не скажешь!»— радостно подумала Лорен, пытаясь открыть бутылку вина.

— Конечно же, ты ничего не скажешь. Ты же говорил…

— Я знаю, что я говорил, — прошипел он. — Ну, сколько?

Она взглянула в его сторону, делая вид, что удивлена его тоном.

— Только один.

В его глазах мелькнули злость и сожаление, тело напряглось, как будто он почувствовал физическую боль.

— Ты была неравнодушна к нему?

— Я думала, что люблю его, — весело сказала Лорен.

— Хорошо. Давай забудем про него, — закончил он мучительный разговор.

Наконец заметив, как она мучается с бутылкой, Ник подошел, чтобы помочь.

— Ты сможешь забыть о нем? — спросила Лорен, восхищаясь ловкостью, с которой он вынул пробку.

— Смогу… Через некоторое время.

— Что значит через некоторое время? Ты же говорил, что нет ничего предосудительного в том, что женщина удовлетворяет свои биологические…

— Я знаю, что я говорил, черт возьми?

— Тогда почему ты такой сердитый? Ты же не лгал мне тогда?

— Я не лгал, — сказал он, ставя бутылку и доставая бокал. — Я действительно так думал.

— Почему?

— Потому что это было удобно. Тогда я не любил тебя.

В этот момент Лорен любила его как никогда.

— Хочешь, я расскажу тебе о нем?

— Нет, — холодно ответил Ник. Ее глаза блеснули, и она предусмотрительно отступила на шаг.

— Ты одобришь мой выбор. Он был высокий, темноволосый и красивый, как ты. Очень элегантный, изысканный и опытный. Он сломил мое сопротивление за два дня, и…

— Прекрати, черт возьми! — разъяренно выкрикнул Ник.

— Его зовут Джон.

Ник повернулся к ней спиной:

— Я не хочу этого слышать!

— Джон Николае Синклер, — пояснила Лорен.

Ник почувствовал такое облегчение, что даже не знал, что ему делать. Он обернулся. Лорен стояла посреди комнаты — ангел в соблазнительном черном бархате, юная красавица с невыразимой грацией и изяществом в каждой линии тела. В ней были та гордость и вера в себя, которые удерживали страстных юношей и мужчин от развязности.

Она любила его.

Он мог сделать ее любовницей или женой. В глубине сердца он знал, что она может быть только его невестой, что-либо меньшее унизит ее. Это красивое тело предлагалось только ему. Он не мог принять этот подарок и ее любовь, а взамен предложить ей что-то непонятное, называемое многозначительно «отношениями». Она была молода, но достаточно мудра, чтобы не играть с его жизнью. Она также была упорной, смелой, с сильным характером, что он понял за последние несколько недель.