деле только десять лет?

– Почти десять с половиной, – ответила она. – Впереди мост?

– Тут два моста, – ответил Брайдем. – Пропасть раздваивается.

Впереди над пропастью вздымался, сверкая узорной ковкой, стальной мостик длиной шагов в тридцать. За ним дорога огибала огромный, в рост человека, камень и взбиралась по склону к следующему мосту, который отсюда, снизу, казался подобным сплетенной из железных прутьев клетке.

– Где третий предел? – спросила Гаота.

– У камня, – ответил Брайдем. – Но я надеюсь, что тебе уже ничего не грозит. Два раза достаточно. Хватит уже. Не было такого. Да ты и так хватанула как никто. Тебе же только десять.

– С половиной, – снова поправила Гаота и спросила: – Кто придумал это?

– Учителя, – пожал плечами Брайдем. – Так называли мудрецов, которые создали семь орденов, построили семь крепостей. Стебли – одна из них. Самая маленькая и самая неприступная.

– Другая – Крона, – пробормотала Гаота, которой нужно было говорить хоть что-то, потому что боль сковывала ее движения и как будто сковывала мысли. Она даже не посмотрела вниз, переходя пропасть, хотя бездна сквозила из щелей между вплетенными в стальную ткань деревянными плашками.

– Да, – обрадовался Брайдем. – Но Крона заброшена. В ней собираются черные егеря, им не до восстановления древних бастионов. Стебли тоже были разрушены, но не так сильно. Вот эти пределы удержали врага. Так что над Стеблями трудились только время и пламя. Хотя изнутри все было выжжено… Башни частично обрушились, но теперь они в порядке. Двенадцать лет труда. Нет, одиннадцать с половиной. Полгода ушло, чтобы преодолеть пределы, восстановить мосты. Еще есть Корни, они тоже могли сохраниться, но они южнее, на полпути между Нечи и Араном; что там творится, никто не знает. С Корней началось разрушение орденов, да и расположен тот орден в глубине Черной Гряды, почти на другом ее склоне. Но кроме этих трех крепостей в Ардане расположены еще две…

Камень был как камень. Неведомо как он оказался вознесен на косую верхушку огромного утеса, пропасть зияла со всех сторон, и не было рядом скалы, с которой он мог упасть, но он лежал недвижимо уже тысячи лет, потому как врос в землю на половину своей высоты, и край этого камня, выдвигаясь на тропу, отмечал третий предел, на котором с Гаотой ничего не должно было случиться. Впрочем, ей было все равно. Время ее жизни слиплось и полностью уместилось в ее обожженных и обмороженных кулаках. И ее мать, отец, сестры – погибли не почти пять месяцев назад, а вчера. И вкус их крови выступил из ее десен, потому что тяжесть вдруг навалилась такая, что потемнело в глазах. Одежда, собственные руки грозили вырваться из плеч и упасть на камень. Захрустела, заныла спина, и пятки, ступни пронзила дикая боль, как будто давила на них не десятилетняя девчонка, а сам этот огромный камень. И почти теряя сознание, она опустилась сначала на колени. Не упала, потому что могла лишиться коленей вовсе, а опустилась. Оперлась руками о камень тропы. Почти легла. Захрипела, потому что стало трудно дышать. Что-то внутри ее груди слиплось, приникая к ребрам, и отказывалось принимать в себя воздух. И сердце билось со стоном, который почти заглушал далекий, еле слышный голос Брайдема:

– Ну и хватит. Все. Разворачиваемся. Поживешь недельку у начала тропы, придешь в себя. Ничего удивительного. Так и должно было случиться…

Она поползла. Оставалось всего ничего. Минута или две такого напряжения – и оказаться там, где ее уже заждались мать, отец, сестры. Совсем немного. Нет сил сдвинуть все тело – двигай руку. Не можешь оторвать ее от камня – соскребай кожу с основания ладони. Обдирай локоть. И вторую руку. И колени. И снова руку. И еще раз. И еще. И вот стало чуть-чуть легче. И еще чуть-чуть легче. И уже можно встать на четвереньки. Проглотить наполнившую рот кровь. Напиться ею. А потом, дальше, медленно подняться и на ноги. Святой Вседержатель, что стало с ее голосом? Сип один. Один только сип…

– Ты не договорил… Кроме этих трех крепостей… в Ардане… расположены еще две…

Брайдем ответил не сразу. Копыта лошади успели отцокать не менее двух десятков раз, когда спутник еле живой девчонки неохотно продолжил:

– Еще две. Тоже в развалинах. Цветы и Листья. Цветы получше сохранились. Они тут недалеко. Ну как… ближе прочих… Оттуда Нэйф, там полно паломников. Но и Цветы, и Листья стоят на берегу моря.

– Я люблю море… – выдохнула Гаота. Отчего же смерть все не приходит к ней? Или уже пришла?

– А всего орденов было семь, – продолжил Брайдем. – Есть еще Плоды и Ветви. Они за морем. Плоды – на Оайлине, а Ветви – на Одисе.

– Я люблю море…

Или это она уже говорила?

– Странные названия…

– Да, – донеслось до нее издали. – Как части дерева. Эти крепости были подобны застежкам на доспехе Арданы.

– Стебли… – прошептала она.

– Стебли, – повторил Брайдем. – Впереди четвертый предел. Он на втором мосту.

– О чем он? – спросила Гаота.